История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Внезапный переход от раввинистической схоластики к «критической философии» Германии и от примитивного существования литовского еврея к свободной жизни образованного европейца нарушил душевное равновесие Маймона. Он стал жертвой скептицизма и неверия, отрицая основы всякой религии и морали, и вел беспорядочную жизнь, из-за чего от него отвернулись его лучшие друзья. В своей философской критике Маймон пошел гораздо дальше Канта. В 1790 году он опубликовал на немецком языке «Предварительное исследование трансцендентальной философии», и за этой книгой последовал ряд работ, посвященных метафизике и логике. Кант, читая свою первую книгу, сделал замечание: «Никто из моих противников не постиг суть моей системы так глубоко, как Маймон, и не так уж много людей, наделенных таким утонченным и проницательным умом в столь абстрактных и сложных вопросах».» В 1792 году Соломон Маймон опубликовал свою «Автобиографию» (Lebensgeschichte), замечательную книгу, в которой он ярко описывает условия жизни и идеи, распространенные среди польско-литовских евреев, а также свою собственную печальную Одиссею. «Автобиография» произвела глубокое впечатление на образованных христиан, в том числе на Гёте и Шиллера. Последние годы жизни Маймон провел в Силезии, в поместье своего друга графа Калькройта, где продолжил свои философские занятия. Он умер в 1800 году и был похоронен в Глогау. В последние годы своей жизни Маймон полностью отошел от иудаизма. Он почти ничего не сделал для просвещения своих собратьев-евреев, единственной работой, написанной им на иврите, был незаконченный комментарий к «Путеводителю недоумевающих» Маймонида. Вырвавшись из царства тьмы, он больше туда не возвращался. И, возможно, он не мог сделать это, не рискуя той же судьбой, что и Уриэль Акоста.

Время культурного омоложения для евреев Польши и Литвы еще не пришло. Меньше всего такое омоложение могло быть вызвано изменением их внешнего, политического положения: переходом основной массы еврейского населения из-под власти разлагающейся Польши под власть России, страны еще менее цивилизованной и построенной на фундаменте самодержавия и крепостничества.

ГЛАВА VII РОССИЙСКИЙ КАРАНТИН ПРОТИВ ЕВРЕЕВ (ДО 1772 ГОДА)

1. Антиеврейское отношение Московии в шестнадцатом и семнадцатом веках.

Московская империя, отгороженная от Западной Европы китайской, или, вернее, византийской, стеной, сохраняла в течение XVI века крайне предвзятое отношение к евреям и отказывалась допустить их в свои пределы. Это предубеждение было частью общей неприязни, с которой русский народ того периода, пропитанный традициями татарско-византийской культуры, относился к чужеземцам или «неверным». Но предубеждение против евреев питалось, кроме того, из определенного источника. Еще не угасло воспоминание о «жидовской ереси», наводившей ужас на благочестивых москвичей в конце XV и начале XVI века. Евреев считали опасными магами и обольстителями, суеверные слухи приписывали им все возможные преступления. Посол московского великого князя Василия III в Риме заметил в 1526 г. итальянскому ученому Паоло Джовио: «Московский народ никого не боится больше, чем евреев, и не допускает их в свои пределы».

Еврейские купцы из Польши и Литвы время от времени посещали по своим делам приграничный город Смоленск, но не имели там постоянного места жительства. Время от времени они возили свой товар даже в столицу Москву, хотя такая удаль не всегда оставалась безнаказанной. Около 1545 г. там были сожжены товары, ввозимые еврейскими купцами из Брест-Литовска в Москву, по этому случаю московский посол обратил внимание польского правительства на то, что евреи ввозили в Россию запрещенные товары, хотя у них не было даже право проезда туда. В 1550 году польский король Сигизмунд Август направил царю Ивану Грозному (Ивану IV) «грамоту», требуя допустить литовских евреев в Россию для деловых целей в силу прежних торговых договоров между двумя странами. Иван IV. решительно отклонил это требование:

Неудобно пускать евреев со своими товарами в Россию, так как от них проистекает много бед. Ибо травы ядовитые [лекарства] ввозят в наше царство и от христианства русских отвращают. Поэтому он, [польский] король, не должен больше писать об этих евреях.

Иван Грозный вскоре имел случай конкретно продемонстрировать, что он не склонен терпеть евреев в своих владениях. Когда в 1563 году русские войска заняли польский пограничный город Полоцк,[59] царь приказал всех местных евреев обратить в греческую православную веру, а отказавшихся от крещения утопить в Двине. Его отношение к полякам было более снисходительным. В их случае он ограничился тем, что взял их в плен и разрушил их церкви. К счастью, несколько лет спустя, в 1579 году, благодаря храбрости Стефана Батория, защитника евреев, Полоцк был возвращен Польше.