История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Что касается евреев, то Стефан Баторий остался верен традициям более либеральной эпохи, в то время, когда польское население уже было привито идеями «католической реакции», импортированными из Западной Европы — идеями, которым в других отношениях сам король не смог сопротивляться. Именно во время его правления иезуиты, Петр Скарга и другие выступили как активное организованное тело. Баторий распространил на них свое покровительство и поручил им управление созданной им академией в Вильно. Мог ли король предвидеть все зло, тьму и нетерпимость, которые эти иезуитские школы распространят по всей Польше? Могло ли ему прийти в голову, что в этих учебных заведениях, которые вскоре монополизировали образование как правящего, так и среднего класса, одним из главных предметов обучения будет систематический курс травли евреев?

4. Шляхта и королевская власть в царствование Сигизмунда III. и Владислав IV.

Результаты потрясений, сопровождавших угасание династии Ягелло, приняли определенные формы при первых двух королях шведской династии Васа, Сигизмунде III. (1588-1632) и Владислав IV. (1632-1648). Выборный характер царской власти ставил последнюю в зависимость от шляхты, которая практически управляла страной, подчиняя парламентское законодательство аристократическим и земледельческим интересам своего сословия и почти монополизируя должности воевод, старост и других важных чиновников. В то же время деятельность иезуитов усилила влияние клерикализма во всех сферах жизни. Искоренить протестантизм, притеснить греко-православную «крестьянскую церковь», низвести евреев до уровня изгоя касты преступников — такова была программа католической реакции в Польше.

Для достижения этих целей были приняты драконовские меры против евангелистов и ариан.[26] Членов Элладской православной церкви против их воли принуждали к союзу с католиками, а права «диссидентов» или нонконформистов постоянно урезались. Иезуиты, которым удалось получить контроль над воспитанием подрастающего поколения, привили польскому народу вирус клерикализма. Чем меньше у ревнителей Церкви было оснований ожидать обращения евреев, тем больше они презирали и унижали их. И если им не удалось полностью восстановить средневековый порядок вещей, то, несомненно, это было связано с тем, что устройство польского государства с его непреодолимым конфликтом классовых интересов не позволяло прочно укорениться никакому строю. «Польша живет за счет беспорядков», — хвастались политические лидеры того времени. «Золотая свобода» шляхты все более и более вырождалась. Она стал орудием в руках высших классов для подавления средних и низших классов. Это привело к анархии, подорвало авторитет сейма, в котором один член мог наложить свое вето на решение всего собрания (так называемое liberum veto), и привело к бесконечным распрям между сословиями. С другой стороны, нельзя забывать, что если это разделение власти было гибельным для Польши, то абсолютная концентрация власти по западноевропейскому образцу при существовавших тогда обстоятельствах могла оказаться еще более гибельной. При системе монархического абсолютизма Польша могла бы стать в период католической реакции другой Испанией Филиппа II. Разброд и классовая борьба спасли польский народ от «порядка» инквизиции и последовательности самодержавных палачей.

Защита еврейских интересов постепенно переходила из рук королевской семьи в руки богатого парламентского шляхты. Хотя дворянство все более и более проникалось клерикальными тенденциями, плодом иезуитского обучения, оно в большинстве случаев держало покровительственную руку над евреями, с которыми оно было связано общностью экономических интересов. Еврей-сборщик налогов в городах и местечках, находившихся в частной собственности дворян, еврей арендар[27] в деревне, доставлявший доход панам молочным делом, помолом, винокурением, продажей спиртных напитков и другими предприятиями — они были необходимы легкомысленному магнату, который имел обыкновение пускать свои имения на самотек и проводить время в столице, при дворе, в веселых увеселениях или на шумных заседаниях народного собрания и провинциального собрания, где политика рассматривалась как форма развлечения, а не серьезное занятие. Эта польская аристократия сдерживала антисемитские устремления духовенства и ограничивала угнетение евреев определенными рамками. Даже благочестивый Сигизмунд III, находившийся под влиянием иезуитов, продолжал традиционную роль еврейского защитника. В 1588 году, вскоре после своего восшествия на престол, он подтвердил по просьбе евреев их право торговать в городах, хотя и не без некоторых ограничений, которые наложили на него требования христианских купцов.