История Европы. Том 1. Древняя Европа

Кельтские народы были одними из первых выделены античными авторами из неопределенного понятия «гиперборейцы». Этноним «кельты» употреблял уже Гекатей, а немного позже о них говорит Геродот, повествуя о краях, где лежат истоки Дуная. Греческий историк заблуждался, помещая эти истоки близ Испании, но, как заметил английский ученый Т. Пауэлл, и эта ошибка по-своему показательна. Из нее можно заключить, что греки уже довольно рано осознали единую этническую принадлежность племен, населявших часть Испании и окрестности фокейской колонии Массалия (совр. Марсель), о которых писал Гекатей.

Столетием позже мы находим первые упоминания о том, что кельтские воины участвовали в различных конфликтах в качестве наемников. Так, в 369-368 гг. до н.э. их нанимал Дионисий Сиракузский. Более тесные контакты с кельтами познакомили с их нравами и обычаями, первые упоминания о которых мы встречаем у Платона и Аристотеля. В том же IV в. до н.э. о кельтах сообщает греческий путешественник Пифей, рассказывая о путешествиях по Атлантике (фрагменты его сочинения сохранены у Страбона). В III в. до н.э. вторжение кельтов в Македонию и Грецию привлекло к ним особое внимание античных авторов, которые тогда впервые начинают употреблять новый этноним — «галаты». Приблизительно в это же время или чуть раньше в Италии появляется еще один этноним — «галлы». Все эти три названия, бесспорно, кельтского происхождения, хотя и трудно заключить, насколько широко были они распространены у самих этих народов.

Ближе к рубежу нашей эры сообщения о кельтах множатся. Отдельные данные об их расселении и развернутые описания их быта мы находим у Полибия, Посидония, Страбона, Диодора и Цезаря. Однако все эти источники, как, впрочем, и более ранние, не позволяют ответить на вопрос о происхождении и ранней истории кельтских народов.

Своими корнями она уходит в мир археологических культур, зарождающихся в эпоху проникновения в Центральную и Западную Европу первых индоевропейцев, к которым принадлежали и кельты. Известно, что попытки отождествить первое индоевропейское население Европы с конкретным комплексом археологических памятников пока не дали вполне удовлетворительных и общепризнанных результатов. По наиболее распространенному мнению, ранняя история кельтов связана с распространяющейся в III тыс. с востока на запад культурой шнуровой керамики, одним из признаков которой является также употребление типичных каменных боевых топоров. Бесспорно, что зона бытования этой культуры (от Нижнего Дуная до Франции) совпадает с решающими для этногенеза кельтов территориями. Вычленить же собственно протокельтские памятники из многочисленных вариаций археологических комплексов для этого времени не представляется возможным.

Гораздо более непосредственную роль в предыстории кельтов могла сыграть принадлежащая позднему бронзовому веку культура полей погребальных урн с центрами распространения в Южной Германии и среднем течении Дуная. Новый обряд погребения (грунтовые могильники с прахом, захороненным в урне) около конца II тыс. до н.э. приходит на смену прежнему обычаю курганных могильников. У носителей этой культуры было развитое хозяйство, они овладели весьма совершенными навыками обработки металлов, позволившими создать первые в европейской цивилизации воинские доспехи (находки в Чака, Словакия). Обитали они в укрепленных поселениях, насчитывавших несколько десятков небольших домов квадратной или прямоугольной формы (Бухау, Вюртемберг и многие другие). Основным занятием населения, как можно заключить, было земледелие, дополнявшееся охотой и рыболовством. К IX-VIII вв. культура полей погребальных урн распространяется на юге Франции и в Северо-Восточной Испании, не затрагивая, однако, северо-западных районов полуострова, Бретани и Британских островов, где продолжали жить древние традиции, не связанные с центральноевропейскими линиями развития.

Одни исследователи связывали описанную культуру с кельтами или, во всяком случае, с протокельтами. Другие призывали к осторожности в решении этого вопроса, обращая внимание на то, что всегда есть возможность найти отчетливые признаки археологической культуры там, куда никогда не доходили представители племен, ответственных за ее складывание. Некоторые же ученые в принципе отказываются проводить какие бы то ни было параллели между данными письменных источников и материалами археологии. Такая позиция может быть названа гиперкритической, но исходит она между тем из одного важного обстоятельства.