История Европы. Том 1. Древняя Европа

В наиболее откровенной, можно сказать, нарочито подчеркнутой форме индивидуалистические веяния эпохи воплотились в творчестве такого замечательного поэта-лирика, как Архилох. Его знаменитое, вызвавшее многочисленные подражания четверостишие о брошенном щите звучит как прямой вызов традиционным, восходящим еще к Гомеру представления о воинской доблести:

Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный:

Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.

Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает

Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть.

Как бы ни понимать эти стихи, ясно одно: индивид, сбросивший тесные узы древней родовой морали, здесь явно противопоставляет себя коллективу как самодовлеющая свободная личность, не подвластная ничьим мнениям и никаким законам.

Настроения такого рода должны были восприниматься как социально опасные и вызывать активный протест как в среде ревнителей старых аристократических порядков, так и среди поборников новой полисной идеологии, призывавших сограждан к умеренности, благоразумию, действенной любви к отечеству и повиновению законам. Прямым ответом на цитированные стихи Архилоха звучат исполненные суровой решимости строки из «воинственных элегий» спартанского поэта Тиртея (вторая половина VII в.):

Славное дело — в передних рядах со врагами сражаясь,

Храброму мужу в бою смерть за отчизну принять.

Гордостью будет служить и для города и для народа

Тот, кто, шагнув широко, в первый продвинется ряд,

И преисполнен упорства, забудет о бегстве позорном,

Жизни своей не щадя и многомощной души.

Если Тиртей делает в своих стихах главный упор на чувство самопожертвования, готовность воина и гражданина умереть за отечество (призыв, звучавший весьма актуально в таком государстве, как Спарта, которая в VII-VI вв. вела почти непрерывные войны со своими соседями), то другой выдающийся мастер элегического жанра и вместе с тем прославленный государственный деятель — Солон ставит на первое место среди всех гражданских доблестей чувство меры, или умение во всем соблюдать «золотую середину». В его понимании только умеренность и благоразумие способны удержать граждан от алчности и пресыщения богатством, предотвратить порождаемые ими междоусобные распри и установить в государстве «благозаконие» (евномию). Так, в одной из своих элегий Солон восклицает, обращаясь к афинской знати:

Вы же в груди у себя успокойте могучее сердце:

Много досталось вам благ, ими пресытились вы.

Знайте же меру надменному духу: не то перестанем

Мы покоряться, и вам будет не по сердцу то.

В то время как одни греческие поэты стремились постичь в своих стихах сложный внутренний мир человека и найти оптимальный вариант его взаимоотношений с гражданским коллективом полиса, другие не менее настойчиво пытались проникнуть в устройство окружающей человека вселенной и решить загадку ее происхождения. Одним из таких поэтов-мыслителей был известный нам Гесиод, который в своей поэме «Теогония», или «Происхождение богов», попробовал представить существующий миропорядок в его, так сказать, историческом развитии от мрачного и безликого первородного Хаоса к светлому и гармоничному миру возглавляемых Зевсом богов-олимпийцев.