История фашизма в Западной Европе

Перед нацистской верхушкой еще острее, чем в момент возобновления деятельности партии, стоял вопрос о том, на какие социальные слои следует в первую очередь обратить внимание. Выступая в ноябре 1927 г. на совещании гаулейтеров в Веймаре, Гитлер вынужден был признать неудачу попыток завоевать голоса левых, иными словами рабочих[391]. Все данные о социальном составе партии, о контингенте лиц, посещавших нацистские митинги, и т. п. свидетельствуют, что доля рабочих была очень незначительна. Вот полицейское донесение о многолюдном нацистском митинге в Мюнхене в марте 1927 г. — вполне «беспристрастный» источник. Автор отмечает: «Много молодежи... Представители радикальных рабочих... почти отсутствуют. Люди хорошо одеты, некоторые даже во фраках... Из разговоров тоже видно, что большинство собравшихся принадлежат к низам среднего сословия»[392]. Бывший гаулейтер Гамбурга Кребс сообщает о составе этой организации в 1926 г.: «Бóльшая часть членов принадлежала к мелкой буржуазии, преимущественно к ремесленникам и розничным торговцам; много также торговых служащих. «Настоящие» рабочие были таким же редким явлением, как и чиновники и университетская интеллигенция»[393].

Средние слои, особенно их «низы», оказались более других социальных прослоек доступны фашистской пропаганде. На них чрезвычайно тяжело обрушились последствия войны и послевоенной инфляции, в результате чего многие фактически остались без средств к существованию. Здесь фашистская пропаганда на тему о «ноябрьских преступниках», запугивание коммунизмом падали на благодатную почву, а отсутствие классового сознания и организации мешали разобраться в нацистской демагогии. Концентрация производства и торговли изображалась не как закономерность развития капитализма, а как результат чьей-то злой воли, явление, которое будто бы можно отменить. Особым успехом пользовалась в этой среде, с ее традиционными националистическими настроениями, пропаганда реваншизма, ловко игравшая на ущемленных Версальским договором национальных чувствах немцев. Нацисты вполне могли рассчитывать здесь и на успех своей разнузданной антисемитской кампании, ибо городская мелкая буржуазия, не желая разобраться в существе дела, верила всякого рода небылицам насчет того, будто все крупные банки и универмаги находятся в руках капиталистов-евреев. Неслучайно один из тогдашних нацистских лидеров — Динклаге писал в конце 1927 г. о необходимости сосредоточить все усилия на «мелких собственниках, являющихся наиболее энергичными противниками универмагов и потребительских кооперативов... на приказчиках, которые, будучи членами Немецкого союза торговых служащих, уже сейчас настроены антисемитски»[394].

Провал курса на завоевание рабочих масс отразился и на позиции нацистского руководства в вопросе о создании фашистских профсоюзов. Вскоре после возобновления деятельности партии в Мюнхен стали поступать, преимущественно с Северо-Запада, запросы и соответствующие предложения на эту тему. Руководство предпочло никак не реагировать на них. Гаулейтер Шлезвиг Гольштейна Лозе отметил в письме от И мая, что отсутствие ясных установок в вопросе о профсоюзах вызывает у рабочих скептицизм в отношении нацистской партии[395].

Излюбленная Гитлером тактика проволочек прикрывала собой нежелание открыто отказаться от создания своих профсоюзов. В первое время это вызывалось опасением перед укреплением того крыла, которое возглавлял Г. Штрассер и которое в своей социальной демагогии заходило, по мнению Гитлера и его окружения, чересчур далеко. Позднее определяющим соображением стало стремление во что бы то ни стало добиться укрепления связей с крупным капиталом, чему могло помешать существование собственных профсоюзов. В итоге (даже по данным нацистов, без сомнения преувеличенных) в 1930 г. в партии числилось 28,1% рабочих, в то время как рабочий класс составлял тогда 45,9% населения страны[396]. Следует отметить, что понятие «рабочий» у нацистов не соответствовало общепринятому; они включали в эту категорию и работников умственного труда, что, естественно, существенно меняло картину. Очень характерно также, что в районах, где была сосредоточена крупная индустрия: в Рурской области, Берлине, Верхней Силезии, — процент рабочих среди членов нацистской партии был гораздо ниже, чем в Саксонии, Тюрингии и Бадене, где преобладала мелкая промышленность[397].