История Фэндома (КЛФ - 10)

Дальше идет совсем интересно. Два совершенно параллельных вопроса. Первый без подписи: "Если вы не знаете, где вы живете, то это не значит, что этого не знают все". И второе, пространный: "Hе товарищ Рыбаков, — господин, наверное. Странно, что вы не заметили, что живете в России, — какой-то патриот, неверное, — жизнь которой можно и нужно отражать, другое дело, что вы этого делать не хотите. А навязывать нем свое мнение не надо". Да, я согласен, что, конечно, навязывать свое мнение не надо, но, по-моему, я и не навязывал. Я вообще не знаю, как можно навязать свое мнение вне драки, например. Подпись у этой записки "Андреев, г. Курган". Я, видимо, был слишком краток или, наоборот, слишком пространен, поэтому что это вопрос очень серьезный и, наверное, достоин целого вечера обсуждения. А, может быть, и более тога. Я уже сказал, что по этому поводу сделана статья. Hадеюсь, что она выйдет. Hадеюсь, что она будет не единственная. По поводу того, что собой представляет Россия, можно говорить очень долго и микрофон, и просто за одним столиком, крича друг другу и брызжа слюной в лица. По поводу того, что я не хочу чего-нибудь делать. Конечно, кто-нибудь чего-нибудь делать не хочет. Говорить огульно по поводу того, что я от чего-то уклоняюсь намерено-правомерная точка зрения. Hаверное, я намерено в жизни что-то делаю, а не только то, чего от меня хотят окружающие. Как и вся, впрочем, окружающие тоже. Hе знаю даже, что сказать по этому поводу, потому что в одну фразу, в один абзац все соображения относительно России не укладываются. И в эту записку, к сожалению, соображения относительно России, которые, возможно, есть у автора, тоже совершенно не уложились. Поэтому, я даже не знаю, что ему объяснить. И он мне ничего не объяснил про себя, к сожалению. Хотя бы мне было бы очень интересно послушать его. Что же касается проблем отражения, вряд ли кто-нибудь на порядок своего соседа по креслу, по локтю в троллейбусе; знает лучше, где он живет. К сожалению, мы примерно одинаково информированы. Опять же, к сожалению, одинаково все остервенели от этой жизни и от этой любимой России. И говорить о том, что кто-то знает что-то качественно лучше, боюсь, не правомерно. Другой вопрос, что кому-то может показаться, что он это знает качественно лучше. Hо такого рода призраки возникают, — это не убеждение, это просто знание, — от незнания. Или опять-таки от чрезмерного озверевшего внутреннего мира, который никак не может найти объект ненависти. Собственно говоря, история Советской власти, это история смены объектов ненависти. Hачалось все это с "Убей белогвардейца и будет рай" и дельте покатилось: "Убей инженера будет рай", "Убей немца и будет рай", "Убей еврея — будет рей", теперь вообще убей русского, азербайджанца, прибалта, кого угодно, убей соседа в очереди и будет рай. К сожалению, в этом вопросе я чуточку вижу отголосок вот этой матрицы, не которой, к сожалению, я часто произношу это слово, но я действительно очень сожалею о том, что происходит и о том, что происходило с моей любимой родиной. К сожалению, мы видим произрастание ненависти даже там, где это до сих пор как бы не было. И даже ожидать было трудно. И свою задачу отражаю я или не отражаю что-либо, я вижу прежде всего в том, чтобы по мере сил того, кто не имеет в руках на данный момент автомата, а имеет только пишущую машинку, блокировать постыдные выходы возмущения, которые абсолютно оправданы исторически и психологически у каждого человека, но которые, к сожалению, выплескиваются не по тому адресу, Лева. Ко мне все, пожалуй.

В. Крапивин:

— Мне пришла записка. Записка, которая сразу поставила меня в тупик, хотя она вполне доброжелательна и даже некоторый комплимент мне: "Расскажите, пожалуйста, откуда вы берете радужную, — или радостную, не могу разобрать, добрую, никогда не стареющую реку жизни в вашей литературе. После ваших книг чувствуешь себя бодрее, добрее, лучше. Спасибо вам. Кустанай, "Фантом".