История Фэндома (КЛФ - 9)

Заканчивать этот рассказ на грустной ноте не буду, ведь еще не вечер и жизнь не кончилась, ибо, расставаясь на каждом конвенте, мы говорим друг другу: "Где-нибудь обязательно увидимся!". Так и случается. До свидания, дорогой читатель, еще встретимся!

Т. Приданникова

на фотографиях:

слева Г.Гарриссон [Гаррисон — YZ] с супругой ч переводчикам, справа В. Головачев

История Фэндома: КЛФ "Странник": Открытое письмо Ю. Медведеву Открытое письмо Ю. Медведеву. — Б. м., б. г.- 2 с

Нас, магнитогорских любителей фантастики, объединенных в КЛФ "Странник", вынудили обратиться к вам следующие обстоятельства.

В повести "Протей", помещенной в сборнике "Простая тайна" ("Школа Ефремова". Сборник фантастических произведений. Сост. И. Ткаченко. Отв. ред. С. Павлов. М., "Молодая гвардия", 1988) мы обратили внимание на эпизод, очень слабо связанный с остальным сюжетом. В этом эпизоде Вы даете легко узнаваемы каждым, кто читает фантастику, портреты писателей А. и Б. Стругацких и предъявляете им крайне серьезные обвинения.

Не вдаваясь в суть этих разногласий, которые возникли между Стругацкими и Вами, мы хотели обратить внимание на следующие стороны Вашего поступка.

Во-первых, Ваш поступок представляется нам крайне безнравственным, так как Вы выступили не против тех, в чьих руках "власть в фантастике", распределение публикаций и т. п. Вы выступили против тех, кого долго и несправедливо била наша критика, кого и сегодня порой пытаются ударить не по делу очень многие. Такая позиция не делает чести человеку.

Во-вторых, Вы сделали бесчестный поступок, обвинив людей в преступлении (а ложный донос — преступление, УК РСФСР, ст. 180), но не предоставив ни единого доказательства своего обвинения. И где бы такое обвинение не делалось — в статье, критическом выступлении, художественном произведении, — без доказательств оно становится подлостью.

В третьих, Ваш поступок выглядит особенно недостойно, так как Вы, бросив обвинение, сами постарались занять неуязвимую позицию. Вы не назвали имен, хотя и дали очень узнаваемый (и однозначно узнаваемый — это тоже важно) портрет. Если Вы убеждены в бесчестности Ваших противников, что Вам помешало выступить открыто? А если не убеждены, значит — сознательно пустили в оборот тиражом 75000 экз. сплетню, слух, навет.

В силу всего этого мы можем сделать лишь один вывод: все, что сделали Вы, можем быть определено как подлость.

Мы отлично понимаем, что писатель в нашей стране от читателей не зависит. Мы понимаем, что наше отношение к Вашим поступкам и Вашим книгам никак не поколеблет ни Вашего материального положения, ни Ваших представлений о себе. Мы бессильны чем-либо, кроме этого письма, наказать Вас за совершенную подлость. В этом плане Вы неуязвимы.

Но у нас есть одна возможность. Наш клуб проводит определенную работу по пропаганде фантастики на предприятиях города, в учебных заведениях, в молодежных организациях. И мы считаем своим долгом предупредить Вас о том, какую оценку будем давать Вашей позиции в этом споре, Вашим действиям, несовместимым, на наш взгляд, с действиями элементарно порядочного человека.

Это письмо не только предупреждение. Возможно, у Вас есть какие-то оправдания, на Ваш взгляд, соображения. Или публично принести извинения писателям Стругацким.

Члены клуба любителей фантастики "Странник" г. Магнитогорска:

Пимштейн

Пермяков

Харламов

Гаврилин

Ворфоломеев

Калинина

Наумов

Гриневич

Сычев

Сорокина

Михайлова

Александров

Черкасов

Ворфоломеева

Приданникова

История Фэндома: Интервью с Б. Миловидовым (1991) Интервью с Борисом Миловидовым (Ленинград, "Сизиф", "Измерение Ф", "Оверсан", "Оверлайд", "Солярис", "Золотой век") "Интерпресскон-91" Ленинград, 1991 г.

Вопрос: Как давно ты пришел в фантастику? Твои детские кумиры?

Б.М.: В фантастику пришел в 62 году. Детские кумиры: Колпаков и Михаил Герчик "Лети, Икар!" (была такая повестушка в газете "Искорка" в Ленинграде). Тогда я понял, что фантастика — не просто литература, а именно что-то отдельное. Та же повесть "Лети, Икар!" — это такая космическая опера, в общем-то бредятика, вроде "Гриады" Колпакова, но тогда читалось, как потрясение — какие-то монстры, чудовища, звездолетчики. Для ребенка это было прекрасное чтение, другой мир в литературе. Беляев и Ефремов для меня тогда не воспринимались, как фантастика.

Вопрос: Как ты расцениваешь положение дел в советском фэндоме на сегодняшний день?

Б.М.: К фэндому я практически не имею никакого отношения, я всегда был сам по себе. Но меня в фэндоме знают очень давно.

Вопрос: Сейчас пошла волна переводной и советской фантастики. Как ты оцениваешь это: качественным или количественным скачком?