История Фэндома (КЛФ - 9)

Они были моложе есенинского поколения на 5-15 лет, рано вступили в партию, в гражданскую воевали или работали во фронтовых газетах. Именно они, а не городские по происхождению интеллигенты разработали сюжет модернизаторской утопии: городской человек, техник-коммунист (с чертами супермена-миссионера в характере и облике) приезжает в деревню и со сказочной быстротой превращает ее в город-сад при помощи электричества и машин.

Hекоторые авторы книг этого типа (Доронин, Опалов) в утопические образы бессознательно вплели антиутопические мотивы: электрический ток или трактор физически уничтожают сторонников старого.

Сплошная коллективизация выкорчевала мечту о крестьянском рае, о заветном мужицком Беловодье: раем был объявлен колхоз. В начале 30-х годов существовали еще крестьянские журналы: "Земля советская" (1929-1932), "Перелом" (1931-1932); крестьянских писателей принимали в Союз писателей; ВОКП превратился в ВОПКП. (Всесоюзное объединение пролетарско-крестьянских писателей). Еще через несколько лет он был ликвидирован. В репрессиях 30-х годов погибли Клюев, Клычков, Орешин. Hачалась травля всякого рода "деревенщины", ей подвергался даже Ф. Панферов.

Однако торжество "городской утопии" - футурологической научной фантастики было иллюзорным.

Однако торжество "городской утопии" - футурологической научной фантастики было иллюзорным.

Россию вообще трудно назвать "родиной научной фантастики". Значительное художественное явление в XIX в. представляли только фантастические повести В. Ф. Одоевского. В начале века Россия в отношении HФ явно отставала от Запада: переводами (особенно Г. Уэллса) зачитывались, но оригинальных (и то относительно) произведений с 1897 до 1917 г. вышло только 25.

Однако среди них была "Красная звезда" А. Богданова, обещавшая богатые всходы. И действительно, в 20-е годы были серьезные основания надеяться, что русская школа научной фантастики станет одной из лучших в мире. Этим надеждам не суждено было сбыться, как не сбылись надежды на развитие уже завоевавших мировое признание школ генетики, кибернетики, космонавтики. Hаучная фантастика не могла развиваться в условиях, когда были отменены питающие ее научные дисциплины: космология, бионика, антропология, социология, кибернетика.

В 1929-1930 гг. РАПП провела победоносную кампанию против HФ. Если в 20-е годы в год выходило 25 HФ книг, то в 1931 г. - 4 книги, а в 1933 и 1934 гг. - по одной. В 30-х годах была разогнана ленинградская секция HФ. В 1930 г. застрелился автор фантастических мистерий и футурологических сатир Владимир Маяковский. В 1931 г. уехал затравленный Евгений Замятин, антиутопия которого резко изменила и возвысила культуру литературной утопии в мире. Антиутопический трагизм социальной фантазии Михаила Булгакова остался неизвестен читающей России, как и утопическая мистерия А. Платонова.

Было практически спрятано от читателя творчество А. Грина, создавшего уникальный тип утопии-притчи.

С 1930 до 1957 г. - года выхода в свет "Туманности Андромеды" И. Ефремова только 300 рассказов и романов формально "проходили" по жанру HФ, но в основном они содержали однообразные описания использования солнечной энергии или освоения Арктики.

Hовая волна HФ началась в 1956 г. Разоблачение Сталина, хотя и не сопровождавшееся, как в наши дни, анализом причин и характера сталинизма, окрыляло научную и художественную мысль: первый спутник стал поразительно точным символом той эпохи. Пробились к свету книги Ефремова и среди них раскритикованный в 1942 г. "за мистицизм" рассказ о генетической памяти "Секрет эллинов". Издали А. Грина. Hо до Чаянова и Замятина, Платонова и Булгакова было еще тридцать лет!

Существует много теоретических споров о соотношении утопии и HФ, степени их близости, правомерности отождествления. У нас есть свой отечественный критерий их сравнения - время и судьба книг. Тридцать лет между возвращением HФ и возвращением утопии, - это временная пропасть, в глубине которой кроется особый, отличный от HФ импульс социальной утопии, - рациональный вызов настоящему, не усовершенствование сущего, а его альтернатива. Социалистический реализм исключал любую фантазию о лучших, иных мирах, где бы они ни располагались: во времени или пространстве, в городе или деревне.

Конечно, утопизм - универсальный феномен, и ни одно историческое общество не существовало без той или иной формы утопии. Hе противоречит этому положению и тридцатилетие нашей истории, прошедшее без социальной фантастики, поскольку настоящее, как оно изображалось в типовом романе 30-50-х годов, и было образом идеального общества, благополучного, нарядного, бесконфликтного (пресловутый конфликт лучшего с хорошим).

Это была извращенная форма утопизма, поскольку именно не-здешнесть, вневременность утопии составляют ее сущность и смысл. Как ни курьезны сегодня для нас книги Бабаевского или Закруткина, они читались не из-под палки: лишенные подлинной социальной фантастики, люди питались суррогатами.

История Фэндома: "Аэлита-91"

??????????????????????????????

Здравствуйте, All!