История философии

Мишель Фуко (Michel Foucault, 1926-1984) приобрел популярность своей книгой Слова и вещи (Les Mots et les choses: une archeologie des sciences humaines, 1966). В ней защищается структуралистская точка зрения: человек это социальная конструкция. Реальность в самой своей основе - это структуры. Вместе с Леви-Строссом Фуко критикует теории, которые отдают приоритет пониманию человека как автономного индивида, так как социальные конструкции и реальность в сущности являются структурами [1].

1 В социальных исследованиях хорошо известно различие между точкой зрения действующего субъекта и структурной точкой зрения. См., например, теоретико-игровую характеристику первой точки зрения в книге J.Elster. Sour Grapes: Studies in the Subversion of Rationality. Cambridge, 1983, а теоретико-системную характеристику второй точки зрения в книге N.Luhmann. Sozialle Systeme. - Frankfurt am Main, 1984.

Фуко ищет то, что он называет "археологией гуманитарных наук", то есть основные структурные связи данной эпохи. Он называет эписпгемой (episteme) детерминирующую структуру, которая определяет и мышление, и действия, присущие этой эпохе. Работы Фуко в равной мере принадлежат "интеллектуальной истории" и философии. Примером этого является его диссертация по истории безумия (Folie et deraison: histoire de lafolie a l'age classique. Paris, 1961).

Характерной чертой "археологических" исследований Фуко является то, что, несмотря на сугубо научную форму его работ, он находится на практической (политической) почве. Он пытается выявить структуры власти и показать как то, что имеет видимость рационального, в основном функционирует как скрытое подавление личности, часто в форме обучения и идеологической обработки. По сути, Фуко находится на стороне общественных маргиналов: "сумасшедших", гомосексуалистов, тюремных узников и т.д.

В своей критике традиционной западной рациональности Фуко стоит рядом с деконструктивистами. Как и Деррида, он защищает тех, кто определен в качестве "другого". Однако его политические убеждения (committments) столь напористы, и его антагонизм иллюзиям философского обоснования столь последователен, что возникает диссонанс между практической позицией Фуко и его философским скептицизмом. В качестве скептика как он мог бы знать, что существуют обстоятельства, за которые стоит сражаться? Кратко мы могли бы сказать так. Последовательный ответ должен был бы заключаться в том, что политическая позиция - это проблема выбора решения. Причем решение может быть столь же легко принято как в пользу слабых, так и сильных, как в пользу гитлеризма, так и сталинизма. Но с таким ответом Фуко, вероятнее всего, не согласился бы.

772

Ричард Рорти (Richard Rorty, 1931) изучал аналитическую философию [1]. В работе Философия и зеркало природы (Philosophy and the Mirror of Nature, 1979) он радикально критикует традиционное для эпистемологии (от Локка до Канта) различие субъекта и объекта, а также идею истины как взаимно-однозначного отношения между мыслью и вещью или между суждением и состоянием дел. Он критикует представление об истине как соответствии. Предлагаемый им ответ подчеркивает полезность предпочтения идеи истины как соответствия и носит, следовательно, прагматический характер [2]. В то же время, он отмечает, что мысль всегда "ситуатизирована" в специфическом контексте. Рорти, таким образом, является кон-текстуалистом [3]. Взятые вместе прагматизм и контекстуализм приводят к тому, что Рорти ставит политическую традицию выше философии. Он защищает либеральную и демократическую традицию, как она известна в его кругах в Северной Америке. Этот его "контекст" (контекстуализм) задает определенные базисные ценности и определяет, что является полезным (прагматизм). При этом Рорти не пытается обосновать эти ценности (этот контекст) с помощью философских аргументов. Он полагает, что такая философская аргументация невозможна. В этом заключается спорный момент контекстуализма, утверждающего, что аргументы имеют смысл только внутри специфического контекста. Переходя от классической аналитической философии к контекстуализму (как и Витгенштейн) [4], Рорти приходит к верховенству политической культуры над философией.

1 См. Гл. 29.

2 R.Rorty. Consequences of Pragmatism. - Minneapolis, 1982. По поводу прагматизма см. Гл. 24.

3 См. обсуждение историчности (historicity) в параграфе этой главы, посвященном Гадамеру.

4 Кроме того, см. рассмотрение этого перехода в книге After Philosophy: End or Transformation? Ed. by K.Baynes, J.Bohmann and T.McCarthy. Cambridge, MA, 1987.

Для Рорти также характерно, что в качестве бывшего сторонника аналитической философии он поддерживает не только исходные позиции, но и методы работы деконструктивистов. Он пытается продолжить "разговор" с великими мыслителями, но при этом всегда деконструирует их философские утверждения и идеи (например, понятие истины). Следовательно, философские тек

773