История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I

До этих пор мы не встречались с прямым указанием на то, что сущность или Идея рассматривалась Платоном как нечто, существующее субстанциально и «отдельно» (насколько последнее слово применимо ко всей внечувственной реальности); но из его доктрины, касающейся Идеи Блага, следует, что Платон именно так и думал. Эта Идея занимает особое, господствующее положение в «Государстве». Благо здесь сравнивается с Солнцем, свет которого помогает людям видеть объекты природы и которое в определенном смысле является источником их достоинств, ценности и красоты. Это сравнение, однако, всего лишь метафора, и потому не следует придавать ему слишком большого значения: мы ведь не считаем, что Благо существует среди других вещей как отдельный объект, как Солнце существует среди других звезд и планет. С другой стороны, Платон недвусмысленно утверждал, что своим бытием объекты познания обязаны Благу и потому Благо является объединяющим и всеобъемлющим Принципом сущностного порядка. Поэтому нельзя считать, что Благо – это просто понятие, или даже несуществующая цель, к которой следует стремиться, или телеологический принцип, нереальный, но подчиняющий себе все вещи: это не только гносеологический принцип, но и – в некотором, пока еще точно не определенном смысле – онтологический принцип, принцип бытия. Благо реально в себе и субстанциально. Может показаться, что Идею Блага, изложенную в «Государстве», можно отождествить с Абсолютной Красотой из диалога «Пир». Обе эти Идеи находятся на самой вершине интеллектуального познания, в то время как сравнение Идеи Блага с Солнцем означает, что оно является источником не только хорошего в вещах, но и их красоты. Идея Блага порождает Формы или сущности интеллектуального порядка, в то время как наука и «открытое море интеллектуальной красоты» – это всего лишь ступень в восхождении к Абсолютной Красоте. Платон, вне всякого сомнения, говорит здесь об Абсолюте, абсолютном Совершенном Эталоне, служащем образцом для всех вещей, – главном онтологическом Принципе. Этот Абсолют имманентен, ибо воплощается в объектах, которые «копируют» его, причастны к нему, являются проявлением его в той или иной степени; но он также и трансцендентен, ибо выходит даже за границы самого бытия, в то время как метафоры причастности  и имитации  подразумевают различие между причастностью и тем, к кому они причастны, между имитацией и тем, кого они имитируют, или образцом. Любая попытка свести Платоново Благо к простому логическому принципу и не обращать внимания на указания, что это онтологический принцип, неизбежно приводит к отрицанию возвышенного характера Платоновой метафизики, а также к выводу о том, что средние платоники и неоплатоники совершенно неправильно поняли самое существенное у Мастера.

В этом месте следует сделать два важных замечания.