История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

И тогда оказывается, что миф есть; хотя и не обычная для нас, но всё же реальность, в соответствии с которой древний человек строил свой образ жизни, есть определенный способ его опыта реальности, является «своеобразной и изначальной формой жизни»[65], историей его жизни. А, как известно, в древности иной истории, кроме мифологической, не существовало, так как история каждого народа начинается с мифов. И в этой истории события вовсе не считались простыми вымыслами. Напротив, это были реальные, подлинные события, весьма естественно согласующиеся с господствующей философией древних людей, которая естественным образом разъясняет всё, что есть в этих фактах чудесного. В этом смысле миф есть смесь истории, точнее, исторических фактов с соответствующей древним философией. Заключенное в содержании мифа реальное, историческое событие оказывается, по сути своей, сакральным, ибо в дальнейшем оно становится примером, моделью для подражания последующих поколений.

Практические последствия трансцендентального подхода к мифу очевидны: отныне мир человека традиционных культур оказывается для нас столь же близким и понятным, как и наш современный мир. А для ребенка, только вступающего в жизнь, духовный мир которого, как правило, начинается с мира сказок, мифоэ и легенд, очаровывающий мир наших предков сбрасывает себя покрывало Майи и предстает во всей своей непосредственной реальности.

Обозначенные выше два подхода к исследованию мифа находят свое выражение в его многочисленных интерпретациях, среди которых для нас в данном случае представляют интерес концепции Дж. Дж. Фрэзера, М. Элиаде, К, Леви-Строса и Э. Кассирера, осуществивших рациональную интерпретацию мифа с реалистической позиции[66].

Реалистические интерпретации мифа

Известный английский этнолог и историк религии Джеймс Джордж Фрэзер (1854-1941) в своем исследований истоков религиозного миропонимания опирался на эволюционисткую концепцию духовной истории человечества Эдуарда Бернетта Тайлора (1832-1917) и его сравнительноэтнографический метод. Для адекватного понимания духовного мира примитивного человека Дж. Фрэзер, как его предшественник по антропологической школе, считает необходимым «встать на его точку зрения, посмотреть на вещи его глазами и отрешиться от предубеждений, которые оказывают столь глубокое влияние на наше мировоззрение». И тогда, продолжает свою мысль Фрэзер, «мы, скорее всего, обнаружим, что каким бы абсурдным ни казалось нам поведение первобытного человека, он, как правило, основывает свои поступки на логике, которая, как ему кажется, не противоречит данным его ограниченного опыта»[67]. Более того, в таком случае окажется, что «первобытный человек никоим образом не является таким нелогичным и непрактичным, каким он может показаться поверхностному наблюдателю. Над проблемами, которые его непосредственно касаются, он размышлял достаточно глубоко, и, хотя выводы, к которым он пришел, часто очень далеки от тех, к которым пришли мы, не стоит отрицать за ним заслугу терпеливого и продолжительного размышления над фундаментальными проблемами человеческого существования»[68].

И всё же Фрэзер прекрасно осознавал, что его имманентно-реалистический подход к исследованию мифа не может гарантировать высокую степень достоверности его взглядов на жизнь и мышление первобытного человека. В лучшем случае можно говорить лишь о разумной доле вероятности, которая весьма далека от достоверности, ибо ученому, по словам Фрэзера, «никогда не удастся до конца (курсив И. Ш.) встать на точку зрения первобытного человека, увидеть вещи его глазами, наполнить свою душу тем, что волновало его»[69]. К тому же ученый не забывал, что мышление дикаря меньше всего стеснено путами школьной логики, а стало быть, следуя за его блуждающей мыслью через дебри невежества и слепого страха, исследователь ступает по околдованной земле и не должен принимать миражи за реальность. Такова общая методологическая установка Фрэзера, являющаяся, видимо, той единственной нитью, что связывала его с антропологической школой, из которой он вышел.