История философии: Учебник для вузов

Характерной особенностью теологии ранних апологетов был субординационизм (учение о неравнозначности ипостасей Святой Троицы), преодоленный вполне только в творчестве представителей зрелой патристики, т. н. Каппадокийцев — Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского (вторая пол. IV в.). Дело в том, что рождение (т. е. вхождение в ипостасное бытие) Сына-Логоса апологеты считали событием, связанным с актом творения мироздания. Вследствие этого получалось, что Сын Божий есть нечто, что «позже» и «меньше» Отца, т. е. является «неравнозначным» Отцу, будучи богом-посредником между Богом-творцом и мирозданием в целом. Предполагая возможность различия между Богом Отцом и Логосом-Сыном, которое было бы обусловлено фактом и временем возникновения мира, апологеты тем самым вносили в природу божественной сущности элементы развития и изменения. О третьем Лице (ипостаси) божественной Троицы — Духе Святом — апологеты писали не много, и поэтому говорить о законченном и продуманном до конца богословии триединства применительно к этим христианским писателям не приходится.

Ранняя христианская апологетика И —III вв. имела огромное значение для всей последующей истории святоотеческой мысли: апологеты первыми осознали возможность глубокого синтеза христианства и эллинской образованности и показали его исключительно продуктивный характер. Кроме того, они были первыми, кто приветствовал нарождавшийся интерес к христианству со стороны просвещенной языческой интеллигенции; здесь достаточно будет упомянуть популярное изречение пифагорейца-платоника II в. Нумения Апамейского: «Что есть Платон, как не Моисей, говорящий по-аттически? » — или же предположения Кельса, известного критика христианства, что Иисус наверняка был читателем сочинений Платона, а апостол Павел — Гераклита (Ориген. Против Кельса, VI, 12; 16).

Еще одной важной попыткой придать христианству характер упорядоченного философского учения был гностицизм, представлявший собой конгломерат многочисленных религиозных и философских течений I-IV вв., в которых особую роль играл т. н. гносис (греч.ууйск;— «знание») — тайное знание о мироздании, Боге и человеке, открытое неким Спасителем (или спасителями) и сохраняемое эзотерической традицией.

Обладание подобным знанием само по себе приводило к спасению. До конца XIX в. гностические учения были известны только из сочинений ересиологов — христианских авторов, занимавшихся систематическим опровержением ересей и полемизировавших с гностиками. В XIX в. в Египте было обнаружено несколько гностических сочинений в коптском переводе, наиболее значительным из которых является т. н. «Пистис София». В 1945 г. в Египте близ местечка Наг-Хаммади (древний Хенобоскион) была найдена гностическая библиотека, включающая 52 сочинения; они относятся к разным гностическим течениям и написаны на коптском языке. Известны различные гностические секты: офиты, барбелогностики, карпократиане и другие. Известны также имена многих гностических учителей, творцов философско-религиозных систем: Симон-Маг, Маркион, Феодот, Марк, Менандр, Саторнил, Карпократ, Валентин, Василид и другие. Назначение высшего знания (гносиса) заключается в том, чтобы ответить на ряд принципиальных вопросов: «Кем мы были? Кем стали? Где мы были? Куда заброшены? Куда стремимся? Как освобождаемся? Что такое рождение? Что возрождение?» (Климент Александрийский. Извлечения из Феодота, 78, 2). В ответах на эти вопросы проявляется негативное отношение гностиков к обустройству Вселенной, а также к создателю этого мира («ложному богу») — хвастливому и неразумному Демиургу, который обычно отождествлялся с Богом-Творцом Ветхого Завета. Наряду с убежденностью в крайней ущербности Бога-творца и всего мироздания, гностиков отличала также уверенность в том, что «на самом верху», вне порядка вещей, располагается истинный Бог и Отец, Непознаваемый Бог — всеблагой и всесовершенный.