История философии - XX век

В этом плане интерсубъективности моя острая нужда или потребность в Бытии частично удовлетворяется. В союзе с другим и верности другому я превосхожу отношение "обладания" (объектом) и оказываюсь в сфере Бытия. Другой наличен для меня, не обязательно в локальном или пространственном смысле, и мы оба участвуем в Бытии, приобретая это участие в деятельности типа любви. Моя острая нужда в Бытии направлена на абсолютное и необусловленное, хотя и не на исключение конечного и обусловленного. Я возвышаюсь до абсолютного самопожертвования и до абсолютной верности и смирения. Я могу сначала возвыситься до этого в сфере человеческих отношений. Однако рефлексия показывает мне, что это включает инвокацию Абсолютного Ты, которое является основой каждого Бытия и ценности и которое одно делает вечную верность возможной. Так, в исследовании отношений, которые возникают в плане интерсубъективности, я "открываю" Бога как личный трансцендентный Абсолют, и мне становится известно о направленности моей личности к абсолютному Ты, Богу. Я открыт для Бытия с самого начала; и сознательное приобретение этой открытости ведет от преодоления эгоизма в общении с другими к личной взаимосвязи, в поклонении и молитве, с Богом. Благодаря вторичной рефлексии об отношениях, которые возникают в плане интерсубъективности, я начинаю понимать их метафизическое значение в контексте моей экзистенции как личности. И я понимаю, что я действительно становлюсь человеком только через само-превосхождение, только через актуальное и сознательное общение с другими людьми и Богом.

Марсель тем самым пытается вновь пробудить чувство глубины и осознания метафизического значения в знакомом и известном. Он часто начинает со знакомого слова, такого, как "обладание" или "присутствие", и начинает анализировать его значение. На мгновение мы можем подумать, что внимаем аналитику языка. Однако очень скоро мы обнаруживаем его открывающим для

199

нас метафизическое значение, которое скрыто за, по-видимому, обычными и тривиальными выражениями. Вероятно, мы можем сказать, что он занят выявлением предпосылок личного опыта. Однако он делает это, не предполагая набор принципов и понятий, который имплицирует всю систему, и затем втискивает опыт в представленную заранее форму. Скорее он пытается раскрыть метафизическое значение опыта из самого опыта. Он пытается заставить нас смотреть, понимать и усваивать, скорее чем доказать нам высказывания в дедуктивном смысле "доказательства".

Отсутствие "доказательств" в трудах Марселя в самом деле может дать повод к неудовлетворенности читателя. Действительно, вряд ли кто-то будет жаловаться, что он не доказывает существование внешнего мира и других людей. Поскольку достаточно очевидно, что любая попытка сделать это была бы совершенно несовместима с его точкой зрения. Если первично данное - это Я в мире, если сознание Я как субъекта возникает только вместе с сознанием объекта, если познание себя растет вместе с познанием других, было бы, очевидно, неуместно пытаться доказать ложность солипсизма, как если бы первично данным было в действительности само-замк-нутное и изолированное эго. Здесь точка зрения Марселя соответствует позиции здравого смысла. Поскольку никто в действительности серьезно не верит в солипсизм. В то же время естественно спросить, как Марсель показывает существование Бога. Поскольку, если внешний мир и другие люди попадают в границы общего опыта, Бог трансцендентен. Однако нам необходимо помнить, что Марсель озабочен тем, чтобы привести человека в точку, где Бог "встречается" как абсолютное Ты, и аргументы в пользу существования "первой причины", например, кажутся ему имеющими малое отноше

200

ние применительно к достижению такого конца. Если человек упорствует в том, чтобы остаться на уровне "первичной рефлексии", он в лучшем случае может быть приведен к признанию Бога как того, чем Он не является, то есть как "объекта", вывода из силлогизма или астрономической гипотезы. Однако, если человек помещает себя на уровень "вторичной рефлексии", он может открыть Бога как личный Абсолют, который придает значение и ценность тем личностным отношениям, которые возникают в плане интерсубъективности. Мы видим, что имеем здесь версию старого различия между Богом философов и Богом Авраама, Исаака и Иакова. Я, конечно, не говорю, что адекватно излагаю точку зрения Марселя. Я просто хочу привлечь внимание к тому, что она собой представляет. В его глазах открытие Бога на уровне "вторичной рефлексии" есть "желательное мышление" только для человека, который упрямо остается на уровне первичной рефлексии и закрывает глаза на метафизическое значение личного опыта.