История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 3: философия XIX — XX в.

Николай Федорович Федоров — оригинальнейший мыслитель второй половины прошлого столетия, один из основоположников русского космизма, предчувствовавший многие проблемы и напряжения XX в. Уже от рождения ему была уготована необычная и трудная судьба. Внебрачный сын князя П. И. Гагарина и простой крестьянки, получивший фамилию от крестного отца, он много скитался по России. Закончив Тамбовскую гимназию и не закончив юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе, прослужив учителем истории и географии в нескольких городах, он обосновался в Москве в Румянцевском музее на должности библиотекаря, где и проработал последние четверть века своей жизни.

Федоров поражал эрудицией, энциклопедическими познаниями и осведомленностью по многим отраслям знаний. Это был подлинный отшельник, аскет, влачивший скудное существование средь книжных сокровищ, своего рода монах, живущий исключительно духовной жизнью и раздающий часть своего малого жалованья нуждающимся “стипендиатам”. Он производил глубокое впечатление на общество не только интеллектом, но и нравственным обликом бескорыстного служителя истины, доброго старца, подвижника исповедуемого им учения. К нему внимательно прислушивались Лев Толстой, Федор Достоевский, Владимир Соловьев. Последний в письме к старцу, восхищенный личностью и трудами подвижника, признавал его “своим учителем и отцом духовным”. В лице румянцевского отшельника проступали черты носителя древнерусского идеала святости, мудрого свидетеля эпохи, подобного летописцу Нестору, но насыщенного разнообразнейшей информацией и теориями нового и новейшего времени.

Много писавший, но очень мало (и то анонимно) печатавшийся, Федоров оставался для большинства читающей публики фигурой загадочной, сложной, даже фантасмагоричной. Лишь после кончины мыслителя часть трудов была издана его последователями В. Кожевниковым и Н. Петерсоном под названием “Философия общего дела” в двух томах малым тиражом и затем бесплатно, в духе учителя, распределена между библиотеками и лицеями, желавшими ее иметь. Значительная доля работ, писем, записей подвижника не опубликована до сих пор.

Если внимательно почитать самого Федорова, воспоминания и суждения о нем, то предстает образ яркого, творческого мыслителя, страстно увлеченного своим учением. Страдавший от отсутствия семьи и занимавший в социальной иерархии ущербное место, он физически ощущал “неродственное”, “небратское”, наполненное завистью, эгоизмом, взаимной ненавистью состояние мира. Конфликты между богатыми и бедными людьми, верхами и низами общества, развитыми и неразвитыми народами, процветающими и бедствующими сословиями представлялись ему не естественным, но противоестественным состоянием человечества.

Кроме материального неравенства, важной причиной разделенности и вражды людей Федоров считал наличие раздираемого изнутри мира идей, где каждый писатель, философ, идеолог, утверждая себя и принижая других, способствует не согласию, а разобщенности. Он отвергал позицию созерцательной философии в духе отвлеченного гносеологизма Канта, но также не принимал антихристианский пафос Ницше и чрезмерный активизм волюнтаристских и радикалистских течений, столь популярных в конце XIX — начале XX в.

Федоров пытался создать собственное учение на основе христианской догматики, утверждения активной роли творящего сознания и антропоцентрического преобразования мира. “Зооморфическое” состояние человеческого сообщества, подчиненного слепым силам природы, борющегося за самовыживание ценой подавления и уничтожения соперников, неспособен преодолеть современный прогресс, носящий внешний, механический, бездуховный характер. “Московский Сократ” отрицает смысл динамики общества, когда люди ради приобретения “наибольшей суммы наслаждений” материальными благами получают “наибольшую сумму страданий” — душевных и телесных — в борьбе за их обладание, сохранение, увеличение. Антивещизм старца созвучен толстовской проповеди обмирщения и отказа от разорительного стремления к пустым прихотям, к пресыщенности комфорта, становящегося смыслом жизни многих людей и нередко трактуемого как двигатель прогресса.

Идейное обоснование своего учения Федоров видит в некоторых догматах христианства. Враждебной розни мира сего он противопоставляет образ Живоначальной и Нераздельной Троицы, особенно любимый на Руси со времен преподобного Сергия Радонежского, при котором раздираемая внешними и внутренними силами страна стала сплачиваться и крепнуть в своем единстве. Христос указал путь спасения в воскресении из мертвых, “смертию смерть поправ”. Человечество должно последовать его примеру, причем не в отдаленном будущем по свершении Страшного последнего суда на небесах, но здесь, на земле и не откладывая до неведомых времен.