История физики, изложенная курам на смех

Кто бы молча радовался,- только не Эйнштейн. “Что нам подсовывают?- гневно бормотал он.- Дурилку статистическую! Чертовщину полнейшую! Вот-вот, именно чертовщину, ведь Бог в кости не играет! Эх, ребятки, погубили вы свои души... Мозгопудры вы, если честно...” Как назло, такая честность шла вразрез с правилами научной этики, поэтому пришлось действовать тонко. “Поверьте, мне неприятно это говорить,- тактично начал Эйнштейн.- Неужели вы всерьез полагаете, что статистические свойства микрообъектов физически реальны?”- “Да ведь эти свойства на опыте наблюдаются,- прикинулись дурачками ребятки, погубившие свои души,- стало быть, мы полагаем всерьез.”- “Да вы что - моих трудов не читали? Мало ли что на опыте наблюдается! Все же относительно, сколько раз вам объяснять!”- “Это действительно, все относительно; но, с нашей точки зрения, критерий физической реальности таков: если мы что-то как-то наблюдаем, то в этом “чем-то” есть нечто от реальности. А с Вашей?”- “Хм, с моей? По-моему, так: если мы что-то в чем-то понимаем, то за этим “чем-то” есть нечто от реальности. А то у вас чепуховина получается: если я, например, держу фигу в кармане, то, по-вашему, она не реальна.”- “А у Вас получается еще похуже, чем чепуховина: если Вы вытащите свою фигу из кармана, но непонятно зачем, так она будет не реальна по-Вашему!”

Вот так с ними всегда: ты им слово, а они тебе в ответ - десять. Единственное, до чего удалось договориться, так это о замене несуразного названия “волновая механика” на более благозвучное - механика квантовая. Термин хорошо прижился, да много ли в этом радости? Последней соломинкой, за которую ухватился Эйнштейн в море отчаяния, была идейка о возможной неполноте квантовой механики. По этому вопросу он и затеял с Бором “дискуссию века”. За ходом этого мозгового побоища научная общественность следила с замиранием сердца. Позднее наблюдатели с удовлетворением отметили, что острые критические замечания Эйнштейна и блестящие контрдоводы Бора способствовали небывалому углублению понимания физической природы вещей. И верно, об итоговой степени этого углубления можно достоверно судить по последним аргументам, пущенным в ход - уже в частной переписке. Эйнштейн горько упрекал всех этих “копенгагенцев” в том, что их воззрения противоречат - чему бы Вы думали?- здравому смыслу! Ему резонно парировали в том духе, что, дескать, шутите, папаша - Вам в теории относительности это можно, а почему же тогда нам нельзя. Мы, мол, всегда считали себя Вашими любимыми учениками!

На этом обе стороны иссякли, но необычайный душевный подъем, восторги и ликования физиков бурлили еще довольно долго (читайте небезызвестные сборники “Физики шутят” и “Физики продолжают шутить”, а также недавний бестселлер того же издательства - “Физики все еще шутят”). И мало кто осознал, что уже сбылось пророчество юродивой Термодинамики.

Когда я слышу, что Галилей заложил основы научного физического метода, я понимаю: мелко же плавал этот Галилей! Куда ему до титанов, которые заложили и перезаложили всю физику с потрохами. Так оно всегда и выходит, когда любителей вытесняют профессионалы.

Но я открою вам большой секрет. Правду говорит диалектика: “Все, что ни делается - все к лучшему”. Вот увидите!

Будьте здоровы, уважаемый читатель!

Примечания.

1.Рюх-нуть, -аю, -аешь (научн. жарг.). Смекнуть, понять. Прорюхать – разобраться в вопросе. Синонимы: прорубить, просечь, и др.

2. Лорентц не без оснований полагал, что эта цифра составляет несколько миллионов. Несложный расчет показывает, что Лорентц был умнее ежа, по крайней мере, в сто тысяч раз.