История Фотогена и Никтерис

Теперь ведьме предстояло позаботиться о том, чтобы дитя не знало тьмы. Посредством упорных упражнений Уэйто приучила мальчика не смыкать глаз днем и не просыпаться ночью. Ведьма убирала с глаз его все черное, оберегая его взор даже от тусклых цветов. По возможности ведьма и тени не давала на него упасть, ни на миг не теряя бдительности, словно тени были живыми существами, способными повредить малышу. Весь день дитя купалось в слепящем солнечном свете, в тех же просторных покоях, что некогда занимала его мать. Уэйто приучала мальчика к солнцу до тех пор, пока он не сделался закаленнее темнокожего африканца. Каждый день, в самый знойный час, ведьма раздевала малыша и клала под палящие лучи, чтобы он зарумянился, словно персик, и мальчик наслаждался живительным теплом и не позволял одеть себя снова. Призвав на помощь все свои познания, ведьма сделала его мускулы сильными, упругими и чуткими, — чтобы душа мальчика (со смехом говорила Уэйто) заключалась в каждом волокне, заполняла каждую клеточку и пробуждалась, едва позовешь. Волосы его пламенели алым золотом, но глаза со временем потемнели и стали черными, как у леди Веспер. То был веселый, жизнерадостный мальчуган, неизменно смешливый, неизменно любящий: сейчас пылал яростью, а в следующее мгновение снова хохотал от души. Уэйто назвала его Фотоген.

V. НИКТЕРИС

Пять или шесть месяцев спустя после рождения Фотогена темноволосая леди тоже разрешилась ребенком: в лишенной окон гробнице слепой матери, в глухую полночь, при неясном свете алебастровой лампы во тьму со слабым криком явилась девочка. И, едва она родилась для этого мира, Веспер родилась для мира иного, и ушла в пределы столь же неведомые ей, как этот мир — ее дочери, которой еще предстояло родиться заново для встречи с матерью.

Уэйто назвала ее Никтерис, и девочка выросла во всем похожая на Веспер — во всем, кроме одного. Та же смуглая кожа, темные ресницы и брови, темные волосы и нежная грусть во взгляде; но глаза ее были глазами Авроры, матери Фотогена, и если по мере того, как девочка становилась старше, глаза темнели, то лишь приобретая более глубокий оттенок синевы. Уэйто при помощи Фальки заботилась о ней как могла — то есть в соответствии со своим замыслом, — главная цель которого заключалась в следующем: девочка не должна была знать иного света, кроме света своей лампы. Так ее зрительные нервы и все органы зрения увеличились в размерах и обрели повышенную чувствительность, а глаза можно было бы счесть чрезмерно большими. В обрамлении темных волос, под темными бровями, они казались двумя просветами в затянутом облаками ночном небе, отблеском вышних сфер, где живут звезды, а не тучи. Это было хрупкое, печальное создание, и никто в мире, кроме тех двоих, не подозревал о существовании маленькой летучей мышки. Уэйто приучила ее спать в течение дня и бодрствовать в течение ночи. Она давала девочке уроки музыки, в которой сама не знала себе равных — но дальше этого образование Никтерис не шло.

VI. КАК РОС ФОТОГЕН