История Франции

И все же Варфоломеевская ночь, названная протестантами «днем Предательства», одновременно способствовала укреплению национального самосознания и вызвала появление оппозиции королю-тирану. Формирование новых сил сопротивления привело к созданию сепаратистского государства — гугенотской конфедерации (Соединенных провинций Юга), которая «временно и в ожидании, пока королевским волеизъявлением не будет восстановлено справедливое государство, станет осуществлять, оберегать и сохранять государственную власть по решению и постановлению штатов Франции». Так было образовано своеобразное гугенотское государство, к которому присоединились напуганные Варфоломеевской ночью католики. Причем перед их глазами был пример Нидерландов — государства (вскоре ставшего независимым), в котором соединились самоуправление и княжеская власть и где был создан парламент, состоявший из двух партий.

Однако во Франции это государство в государстве представляло собой временное образование, которое должно было распасться тогда, когда монархия вернется на путь справедливого правления.

И через тридцать лет гражданских и религиозных войн это удалось Генриху IV.

Историческая правда и художественная память

Если Реформация, Нантский эдикт и его отмена, судьба протестантов стали причиной «франко-французской» войны, в которой участвовали все, от Вольтера до Мишле и от «Аксьон Франсез» до инициаторов празднования четырехсотлетней годовщины Нантского эдикта в 1998 г., то жестокость Варфоломеевской ночи и другие страшные события эпохи Карла IX в еще большей степени послужили основой для художественных произведений. Именно эти книги, написанные в основном в XIX в., стали основой для создания лубочных картинок о Религиозных войнах. В целом в этих романах, за исключением произведений легитимиста Бальзака, симпатии авторов были на стороне протестантов, причем республиканский строй в них отождествлялся с протестантизмом, а католицизм с монархическим абсолютизмом. И насколько Александр Дюма в романах «Королева Марго» и «Графиня де Монсоро» и Мишель Зевако в «Истории рода Пардальянов» старались в той или иной степени придерживаться документальных свидетельств, таких, как мемуары Блеза Монлюка, Пьера Брантома и Теодора Агриппы д’Обинье, настолько же Понсон дю Террайль безжалостно искажал факты и вольно обращался с хронологией. К примеру, он превратил Маргариту Валуа и Генриха Наваррского в пожилую чету, тогда как на самом деле в 1572 г. они только поженились. Или, например, сделал Генриха Анжуйского уже во время Варфоломеевской ночи польским королем, которым тот в действительности станет лишь в 1573 г.

Но самое главное заключается в том, что авторы воспоминаний и памфлетисты, вдохновлявшие всех названных писателей, создавали в своих произведениях образы большей частью ложные, но несущие в себе больше реальности, чем сама реальность. Это и Жанна д’Альбре, приехавшая на свадьбу своего сына и отравленная с помощью перчаток, надушенных парфюмером Екатерины Медичи, и выброшенный в окно обезглавленный труп адмирала де Колиньи, и Карл IX, «охотившийся» с аркебузой в руках на убегавших от своих мучителей гугенотов, и его трагический конец, мысль о котором преследовала короля после событий той ночи; и произнесенная им 24 августа фраза: «Убейте их всех до одного!» Эти театральные персонажи всегда предстают с одним и тем же набором карикатурных штампов: расчетливая жестокость Генриха Гиза или дьявольски изобретательный ум Екатерины Медичи (у Понсона дю Террайля), ее изящная рука, сжимающая рукоятку кинжала, который она повсюду носила с собой (у Мишеля Зевако), и малодушие Карла IX: «Делайте, что хотите, но не впутывайте в это меня».

Кинематограф продлил жизнь этим образам, продолжив рассказывать о шевалье де Пардальяне и королеве Марго, а значит, внес и свой вклад в деполитизацию событий Варфоломеевской ночи, в то время как историки, напротив, старались дать им новую оценку, делая упор на народном фанатизме и политической подоплеке действий гугенотов и папистов, далеких от какой бы то ни было набожности…

СМУТА В ГОСУДАРСТВЕ И БОРЬБА ПРОТИВ МОНАРХИИ

Последствия Варфоломеевской ночи оказались совершенно противоположными тем, о которых мечтали ее инициаторы: потеряв своих вождей, протестантская партия провела реорганизацию. Королева стремилась примирить вражду между представителями герцогского и королевского домов, удерживая их при дворе. Протестанты увидели в этом ловушку, жертвами которой они уже стали. Оказавшись вдали от Парижа и справившись с потрясением, испытанным в Варфоломеевскую ночь, они вновь начали набирать силу.