История Франции и Европы

При дворе появилось снова много протестантских сеньоров. Между ними был адмирал Колиньи, который скоро приобрел большое влияние на Карла IX. Молодой Генрих Наваррский, сын Антуана Бурбона и Жанны д’Альбрэ, был женихом Маргариты Валуа, сестры короля. Папа не одобрял этого брака протестанта с католичкой. «Если папа будет слишком упрямиться, — сказал Карл IX, — то я возьму Марго за руку и поведу ее к венцу всенародно». И папа уступил. При дворе только и говорили о великом проекте, внушенном королю адмиралом Колиньи: католики и французские протестанты, отныне союзники, пойдут вместе вслед за королем отнимать у испанского короля Нидерланды, которые тогда восстали против него.

Но партия Гизов не дремала. Она значительно воспрянула духом с тех пор, как во главе ее стал герцог Генрих, сын Франциска Гиза. Молодой принц обладал честолюбием своего отца. Гиз и дворяне его свиты ревниво взирали на возрастающий успех протестантских вождей; духовенство возмущалось примирением с ересью. Проповедники гремели с амвонов против гугенотов; фанатически настроенная толпа приучалась к мысли о поголовном истреблении еретиков. 22 августа Колиньи был опасно ранен из пистолета одним из клевретов Гизов.

Первым движением Карла IX было отомстить за того, кого он называл своим отцом; но в дело вмешалась Екатерина Медичи, Королева-мать завидовала Колиньи и протестантским вождям, находя, что они имеют теперь слишком большое влияние на ее сына. С другой стороны, она знала о раздражении парижского населения: не следовало усугублять его еще строгими мерами против убийцы Колиньи. Не следовало также допускать Гизов стать во главе движения против еретиков. Их популярность и без того была уже слишком велика; в этой игре Карл IX мог потерять свой трон. Она дала понять это своему сыну. В заключение она просила его разрешения одним сильным ударом навсегда покончить с ересью. Вожди гугенотов здесь под рукою. Побежденный настояниями матери, подавленный страхом лишиться трона, он разрешил всеобщее истребление протестантов. «Но убейте их всех, — прибавил он, — чтобы никого не осталось, кто упрекнул бы меня в этом».