История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

С 900 до 1250 г., а возможно, и позже самые умные люди Европы обычно были служителями церкви. Она вбирала в себя ту энергию, которая сегодня питает собой не только духовенство, но также адвокатов, врачей, учителей и представителей многих других важных профессий. Церковь стала участницей системы феодального землевладения. Вероятно, примерно треть земель Западной Европы была в держании у духовных лиц, которые «оказывали за них почет» своим сюзеренам и сами принимали такой же почет от своих мирян-вассалов. Многие бароны, умирая, чувствовали угрызения совести после буйной жизни и завещали большинство своих поместий какой-нибудь епархии или аббатству «на вечную пользу своей душе». Разумеется, по законам и мнению общества право на существование имела только одна церковь – католическая.

Иметь две дозволенные религии на земле казалось так же немыслимо, как если бы в небе было два солнца. По мирским и церковным законам смерть на костре была для еретиков такой же неизбежной, как смерть на виселице для убийц. Никто даже не мечтал о том, чтобы это было иначе.

Служители церкви делились на два основных разряда – белое духовенство, то есть те, кто жил «в миру» и «заботился о душах», и черное духовенство, то есть монахи, подчиненные монашескому уставу. Епископы часто получали большие доходы с имений, принадлежавших их епархиям (то есть церковным округам). Обычно епископ был верховным феодальным сюзереном значительной территории и не только управлял ее церквями, но и занимался светскими делами своего владения. Часто епископы бывали королевскими министрами, дипломатами, а иногда даже стояли во главе армий. Иногда люди незнатного происхождения достигали епископского сана, но, как правило, епископы были из дворянских семей: жизнь доказала, что соседняя епархия – удобное место для младших сыновей знатного рода, куда они могут уйти, когда старший сын получит семейные владения. Приходских священников низкого ранга обычно назначал на должность богатый мирянин, который поддерживал своими пожертвованиями местную церковь (или его наследники). Часто эти священники были крестьянскими сыновьями. Они, конечно, были по сану ниже епископов, но крестьяне почитали этих своих сородичей не только как священных посредников между Богом и человеком, но часто и как единственных людей в приходе, которые имели хоть какое-то образование, то есть умели читать, писать и немного говорить на латыни.

Среди черного духовенства аббаты – настоятели монастырей – часто были влиятельными феодалами, почти равными по силе самым могущественным епископам. Монахи, как правило, были более образованными, чем приходские священники, поскольку меньше работали с мирянами и могли посвятить свободное время учению. В худшем случае, как нас уверяют, монахи проводили жизнь в праздности и объедались на обедах. В лучшем случае монах напряженно трудился, выполняя всевозможные мирные дела, и постоянно упорно учился. Часто аббатства, находившиеся рядом, сильно отличались по образу жизни. В одном порядки могли быть очень мягкими, а монахи другого славились ученостью и аскетизмом.

У всех служителей церкви было лишь одно общее требование: чтобы их не судили обычным светским судом. Священника должен был допрашивать его епископ, монаха – его аббат. Церковь фактически была «государством в государстве».

Примерно до 1200 г. почти вся интеллектуальная жизнь, видимо, была сосредоточена в церкви[40] – сначала только в монастырях, которые имели школы для обучения своих послушников и будущих священников, а позже в школах при крупных соборах. Знания, которые хранили эти монастыри, были почти все записаны на латыни и основаны либо на Библии и трудах ранних христианских писателей (отцов церкви), либо на сочинениях таких древнеримских авторов, как Цицерон и Вергилий. В этой науке было невероятно мало оригинальности: почти никто не исследовал сам явления природы. Каждому ученому очень хотелось сказать, например, «Так говорил святой Иероним» и считать, что обсуждение вопроса полностью прекращается, если процитировать освященного временем почитаемого автора. Конечно, из-за этого происходило много нелепых недоразумений, если древние ошибались или если их слова были неверно поняты (что случалось очень часто). Тем не менее огромной заслугой монахов было то, что они поддерживали хотя бы какую-то интеллектуальную жизнь в Средние века – в эпоху бурь и потрясений. Их другой, не менее великой заслугой было то, что они сохранили достижения античной цивилизации до наступления следующей эпохи, когда люди смогли на основе этих достижений построить новую, более благородную цивилизацию. Несмотря на то что средневековые монахи рабски преклонялись перед изречениями «Учителя Аристотеля»[41], писали на пергаменте длиннейшие книги о неясных тайнах богословия и в своих совершенно не научных «хрониках» так плохо описывали события своего собственного времени, они все же были героями в эпоху, когда, наверное, было невероятно трудно стремиться к чему-то, кроме феодальной славы[42].