История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Мы сейчас начинаем понимать: этот король вовсе не был немощным монархом. Слабости Людовика VII преувеличиваются традиционной историей, чтобы ярче высветить на их фоне достоинства его отца, защитника общин, и его сына, победителя германцев. Но верно и то, что большинство хронистов изображали Людовика как «юнца», человека незрелого, одержимого плотскими вожделениями и ослепленного чрезмерной любовью к супруге, которая ему изменяла. Репутацию Людовика серьезно подорвала его жена Алиенора, которая принесла королю Аквитанию в качестве приданого, а затем бросила супруга и забрала это герцогство обратно. Не менее верно и то, что именно Алиеноре принадлежала инициатива развода. Она заявила, что муле приходится ей двоюродным братом, то есть находится с ней в таком близком родстве, которое делает их брачный союз кровосмесительным, а посему и недействительным. Ходили слухи — и многие им верили — что в Святой Земле Алиенору соблазнил и овладел ею ее собственный дядя граф Антиохийский. Мы никогда не узнаем, насколько это верно. Но во всяком случае можно предположить, что этот человек, глава аквитанского рода, вскружил ей голову и убедил освободиться от брачных уз, чтобы затем выдать ее замуж по своему собственному выбору. Она легко поддалась уговорам: нравы на юге Франции настолько отличались от северофранцузских, что Алиеноре было не по себе в супружеском доме, в окружении суровых священников, постоянно возмущавшихся ее образом жизни. Надо ли искать какую-то политическую подоплеку в решении Алиеноры добиваться развода? Она была уже немолода и оказалась позже, подобно всем другим благородным дамам того времени, лишь игрушкой в грубых мужских руках. Новый молодой муж постоянно унижал и оскорблял ее. А Людовика VII упрекали за его согласие на развод. Считалось, что он допустил тем самым грубую ошибку. Но так можно судить, лишь игнорируя известные факты. И прежде всего то обстоятельство, что король в 1152 году сам дал согласие на торжественное расторжение епископами этого брака, вопреки попыткам папы сохранить его, предпринятым после возвращения из Иерусалима. У короля были веские причины торопиться. Подступала старость. А Алиенора рожада ему одних лишь дочерей. Будущее династии оказалось под угрозой. В подобной ситуации сеньоры обычно изгоняли своих жен и брали других, способных рожать младенцев нужного пола.

И это еще не все. Предположим, что Людовик не расстался бы со своей супругой. Бесспорно, что возможности управления на дальних расстояниях были в ту эпоху довольно ограниченными, а обычаи наследования — весьма строгими. Поэтому тогда никому не могла бы прийти мысль о присоединении Аквитании к королевскому домену. К тому же при наследовании она отошла бы к одному из королевских отпрысков, а поскольку имелись только дочери, — к одному из зятьев. И ничто не позволяет думать, что он оказался бы более преданным короне, чем Генрих Плантагенет. Этот претендент на руку Алиеноры был удачливее всех прочих из тех, кто пытался перехватить разведенную женщину. Когда Генриху удалось жениться на ней, он принес, наконец, как и его отец, оммаж Капетингам за Нормандию, от чего до этого долго отказывался. И наконец, расторжение брака позволило Людовику взять себе жену из дома графов Шампани, соперничавших с Анжуйской династией. Был заключен союз, суливший неисчислимые выгоды королевскому дому Франции. Из истории развода возьмем на заметку следующее. По рассказам хронистов, ненасытная королева жаловалась на то, что в первом браке она была замужем не за королем, а скорее за монахом. И это наиважнейшее обстоятельство. Оно позволяет поздравить Людовика со сделанным им выбором. Видимо, это был невольный выбор, обусловленный темпераментом короля и тем воспитанием, которое дал ему отец. Но этот акт оказался решающим для истории власти во Франции. Монархия еще глубже укоренилась в церковной институции.