История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Управляя государством, Людовик IX неизменно следовал нормам этой морали, руководствуясь не столько теми упрощенными принципами, которые, если верить укоренившимся представлениям, ставятся в заслугу внушившей их ему матери, сколь назидательным примером своего деда. Память о нем была для короля священна. Людовик завершил построение того идеологического здания, возникновение которого было значительно ускорено благодаря победе при Бувине, и сделал он это, подняв авторитет королевской власти, освятив ее прежде всего своими поступками, добродетельностью и набожностью, гораздо менее сомнительной по характеру, нежели та, которую некогда пытались приписывать Филиппу Августу. Для укрепления власти, держателем которой Людовик являлся, широко использовались средства символики. Подавая пример безупречной честности, сочетая в себе качества набожности и рассудительности, соединенные со смелостью, король к тому же умел и читать. Постоянно читая и перечитывая в своих покоях Библию, он пришел к решению о преобразовании ordo — литургического ритуала помазания. Между тройным обетом, которым будущий король обещал «по своей воле» поддерживать «истинный мир», и самим миропомазанием был вставлен ритуал посвящения в рыцарское достоинство, знаменующее неразрывную отныне связь между королевской властью и рыцарством.

Позднее, в 1240 году, Людовик IX приобрел еще один венец, терновый, тот, что нес Иисус, и на веки вечные поместил реликвию в центре великолепного ковчега, которым стала церковь Сент-Шапель. Король потратил баснословные суммы на то, чтобы встроить в королевский дворец в парижском сите этот важнейший символ могущества монархии, создание идейной основы которой уже завершалось в то время юристами. Одним из таких юристов был Жан де Блано. Его можно отнести к многочисленным в ту эпоху выходцам из низов, которые поднялись благодаря образованию: предки Жана были рабами, отец — мелким прево в Маконнэ, скопившим достаточно средств, чтобы отправить сына учиться римскому праву в Болонью. Жан де Блано считал, что король может привлекать к воинской службе не только своих прямых вассалов, но и арьер-вассалов, то есть вассалов своих вассалов, даже в том случае, когда их непосредственный господин, сеньор, противится этому; ведь, писал он, этих людей призывают служить «ради общественного блага» и «во имя отечества», причем не их малой местной родины, а большой родины, под которой подразумевается королевство. Но для этого бургундца, ставшего на склоне лет епископским судьей в Лионе, оно было не королевством Франции, а «королевством Галлии».

Первые страницы большой энциклопедии человеческих знаний, заказанной Людовиком IX доминиканцу Венсенту из Бове, хранителю королевской библиотеки, посвящены изложению истории — всемирной истории, но главным образом истории правящей династии, стоящей, само собой разумеется, в центре мировых событий. Автор повествует о том, как исполнились два взаимосвязанных пророчества: пророчество Св. Валери и предсказание о возвращении короны Франции к потомкам Карла Великого. Чтобы наглядно проиллюстрировать то, что было там сказано об истинности перед Господом прав потомков Людовика VIII, Людовик IX решил, наконец, переустроить королевскую усыпальницу в Сен-Дени. Там аббат Матьё из Вандома в то время сводил в единый манускрипт все тексты, повествующие о великих деяниях королей Франции. Их усыпальницы находились в базилике, которая теперь была полностью перестроена в готическом стиле: в светлом помещении стояли четыре богато украшенные гробницы, обращенное к могиле Св. Дени надгробие Дагобера — Меровинга располагалось рядом с надгробиями Карла Лысого Каролинга (братья короля носили их имена), а также Филиппа Августа и Людовика VIII. В 1267 году гробницы королей двух первых династий вместе с гробницей Карла Мартела, который никогда не был коронован, но оказался в их ряду, были перенесены к южной стене, а гробницы Капетингов — к северной. Впереди этого двойного ряда, словно завершая все три династические линии, расположились места для гробниц трех королей: Людовика VIII (в центре), его отца и, наконец, его сына, которому в свой час предстояло присоединиться к предкам. Подразумевалось, что такое расположение надгробий внушит каждому понимание важнейшего, очевиднейшего факта; в период правления Филиппа Августа произошел коренной перелом в истории власти, и этот перелом ознаменовал собой рождение французского государства.

XIII. Тринадцатое столетие