История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Под покровительством двух других усопших — римских мучеников Петра и Павла — строился и распространялся между 1020 и 1090 годом своеобразный ordo cluniacensis — Клюнийский орден. Первоначально во главе его стоял аббат Одилон, затем — Гуго, каждый из них возглавлял конгрегацию на протяжении полувека. Орден представлял собой монархию, устроенную по семейной модели: государство в ту эпоху не могло и мыслиться в другой форме. Политические притязания клюнийцев сильнее всего выразились в их строительных предприятиях. Именно эти предприятия поглощали в отмеченный период те возросшие ресурсы, которые аббатство получало благодаря окружавшему его почитанию, в основном в виде поминальных пожертвований. Одилон распорядился перестроить в классическом романском стиле большую церковь, приказав доставить с юга римские колонны, которых там еще сохранилось немало. Гуго, в свою очередь, решил снести только что завершенную постройку, возвести нечто новое, превосходящее прежнее по пышности и по величине. Новая церковь, освятить которую прибыл папа, по своим размерам была больше базилик, сооруженных в Риме на могиле Св. Петра и Павла. Ее непомерно вытянутый неф напоминал долгий путь, ведущий в ангельскую обитель. У входа в церковь, над дверьми, были установлены каменные статуи, напоминающие те, которые можно было увидеть в Арле, в Нарбонне на развалинах языческих храмов. Нам трудно представить себе то потрясение, которое вызвало это нововведение. Скульптуру более не скрывал полумрак сводов, как смущавшее взоры изображение Св. Фуа. Статуи открывались всем взорам, всем ветрам, как в Риме.

Клюни есть новый Рим. Клюнийцы мечтали заменить своим орденом разрушавшуюся королевскую власть (и проницательный Адальберон Лаонский уже писал об этом начиная с 1025 г.). Они извлекали выгоду из укрепившегося престижа папского престола, выступая ныне в качестве посредника в спорах между папой и императором, проповедуя великодушие в Каноссе, а великий приор Клюни, второе лицо после отца-аббата, стал понтификом в 1088 году, приняв имя Урбана II.

На пути осуществления мечты клюнийцев о всевластии стояло, однако, препятствие — другая структура, также унаследованная от прежней Империи, — епископский корпус. Этот корпус не оторвался от земли ради божественных высот. Он оставался на своем законном месте, прочно укоренившись в мирские дела, будучи по крови связанным со всей высшей знатью, а институционально — с королевской властью. Как утверждали монахи, именно по этой причине епископы слишком глубоко погружены в плотский мир. Не без оснований их обвиняли в еретической симонии. Между тем, первым и необходимым союзником Клюни был как раз епископ — папа, хотя папский престол с некоторого времени неизменно занимали монахи. Именно он, епископ Римский, взял в свои руки в середине XI века дело проведения второй реформы — преобразования епископата.

Очищение духовенства является задачей неотложной, утверждали ригористы, ибо его покрывают позором два зла — женолюбие и сребролюбие. В XI веке все или почти все священники являлись людьми женатыми, как и каноники. Но отнюдь не епископы, хотя имелись основания сомневаться в их целомудрии. Они должны были хранить эту добродетель, подавать пример воздержания, заставлять всех духовных лиц следовать их примеру. Весь народ поддерживал такое требование: священники совершают таинства, их руками сообщается святость, но она не передается, если эти руки коснулись тела женщин. В соответствии с теорией трех функций, люди, выполняющие самую высокую из них — религиозную, должны быть если не девственниками, как добрые монахи, не совершенно чистыми, то хотя бы отказаться от сожительниц. Реформирование, восстановление порядка, согласного с волей Господней, предполагало разделить лиц мужского пола почти такой же резкой границей, какой разделен род человеческий на мужчин и женщин, причем это новое разделение также связывалось с отношениями между полами. Реформа состоялась. В конечном счете она привела к некоему дуализму не только в социальном, но и в культурном устройстве Западного мира. Священнослужителей, обязанных соблюдать безбрачие, строго отделили от верующих, которым следует вступать в брак.