История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Издание, которое задумали Эммануэль Ле Руа Ладюри, Франсуа Фюре, Морис Агюлон и автор этих строк, предполагало сосредоточение нашего внимания на мире политическом. Уже написаны хорошие книги, где на нескольких сотнях страниц в сжатой форме излагаются события, которые произошли в землях, составляющих ныне Францию, в течение Средневековья, длительного периода истории, продолжавшегося более тысячи лет. Не видя нужды в том, чтобы добавить к этим книгам еще одну, им подобную, я решил построить свой труд на основе свободного выбора предпочтений, о которых должен дать отчет читателям.

Свою задачу я видел в том, чтобы описать начало истории Франции. Когда же возникла эта страна? В поисках ее корней Фернану Броделю пришлось опускаться в глубины предыстории. Я же решил ограничиться сравнительно тонким пластом прошлого, который изучаю не один год. Поэтому я начинаю с конца X века; мне недостаточно знакомо то, что предшествовало этому периоду. И останавливаюсь на середине XIII века; то, что происходило позднее, я самостоятельно не изучал. Подробно излагать историю эпохи, которую столь тщательно исследовали Бернар Гене, Франсис Рапп, Жак Ле Гофф, их ученики, означало бы менее умело повторять то, что они уже сказали. Однако я вхожу в команду. Если мне и позволено начать там, где я пожелаю, то доверенная мне часть труда должна как-то смыкаться с тем, что за ней следует. Поэтому предлагаемое читателю повествование будет состоять из двух весьма неравных частей: первой — развернутой, второй — значительно более сжатой, представляющей собой простое соединение, нечто вроде легкой приставной лесенки; дойдя до юности Людовика Святого, затем я лишь расставляю вехи, останавливаясь только на тех изменениях в истории власти, которые мне представляются самыми существенными.

Эта книга — отнюдь не краткий очерк истории Франции и тем более — истории французской цивилизации. Моей задачей было показать, как из феодальной раздробленности постепенно возникало государство. Разумеется, политическая эволюция происходит внутри какого-то целого. Ее невозможно было бы от этого целого отделить. Поэтому я внимательно следил за тем, чтобы читателю стали ясны все изменения, которые определяют политическую эволюцию и на которые она, в свою очередь, влияет. Например, я рассказываю об ускорении денежного обращения, о строительстве соборов, о расцвете куртуазности, но всегда в связи с тем, что является объектом моего исследования, — медленным преобразованием властных отношений.

Наконец, я должен предупредить о двух избранных мною подходах. Прежде всего, я без колебаний останавливался подробно на некоторых отдельных событиях. То отношение, которое они вызывали к себе в определенную эпоху, бросает внезапный свет на историческую обстановку и на самые глубинные структуры; через событие мы осязаем саму жизнь. С другой стороны, я постоянно пытался как можно больше опираться на исторические свидетельства. Вообще, я стремился с возможно большей полнотой воссоздать представление о своей роли в мире, присущее людям тех далеких времен. Мне хотелось взглянуть на этот мир их глазами.

Как уже было сказано, я как бы подхватываю рассказ об истории, которая не стоит ria месте, но мне приходится исследовать период, когда движение ускоряется. Накануне тысячного года на тех обширных пространствах земли, которые я рассматриваю, люди попадаются еще редко, орудия их труда убоги, сами они остаются удивительно неразвитыми; до победы христианства над язычеством еще далеко даже в ближайших окрестностях немногих городов-ситё, поставленных Римом. Однако благодаря какому-то глубинному движению — медленному, смутно различимому — сельские местности уже на протяжении нескольких поколений все энергичнее заселяются. Это движение побуждает также приступить в монастырях и под сенью соборов к освоению богатого культурного наследия каролингского Возрождения; опираясь на спасенные благодаря ему античные рукописи, на комментарии, которыми тогда эти тексты снабдили, ученые мужи мечтают перестроить общество согласно предначертаниям Господа. Порывы прогресса, все более сильные, выводят эти земли из дикости, они все яснее предстают перед взором историка. Однако исследователю очень трудно понять, что представляли собой властные институты и как они взаимодействовали вплоть до порога XIII века.