История Франции т.1

В 50-60-х годах области «большой габели» на востоке Франции были охвачены «движением Мандрена» — широко развернувшимся движением контрабандистов солью, переросшим в народную войну [259] против откупной системы. Властям пришлось послать против Мандрена отряд в 2 тыс. человек, но правительственным войскам трудно было бороться с контрабандистами, окруженными всеобщим сочувствием народа. В конце концов Мандрен был предательски схвачен на территории Сардинского королевства, привезен во Францию и казнен, но песня о Мандрене, la Complainte de Mandrin, живет в памяти французского народа и в середине XX в.

В этой стране голода, нищеты, народных бедствий королевский Версаль представлял собой совсем иной, обособленный мир. Голоса народной нужды не проникали за зеркальные окна версальского дворца. Здесь звучала музыка — клавесин, лютни, скрипки. По вечерам бессчетные ряды окон озарялись ярким светом. Королевский дворец ослеплял роскошью, богатством, великолепием. Приезжие знатные гости удивлялись: какая легкая, счастливая, беззаботная жизнь неторопливо течет в этих парадных праздничных залах.

То были иллюзии. Верным было лишь то, что здесь никто не думал о бедственном положении королевства. Кому какое дело до того, что кто-то страдает, что кто-то мучается? Здесь развлекались: королевские охоты сменяли костюмированные балы; театральные представления чередовались с пышными празднествами. Деньги текли без счета. Король Людовик XV уверенно говорил: «На мой век хватит». Ему приписывали и другое изречение: «После меня хоть потоп». Эти циничные афоризмы весьма точно передавали дух царствования Людовика XV. Избалованный, капризный, ограниченный и слабый человек, король видел главное назначение монархии в том, чтобы безоговорочно и немедленно удовлетворять все прихоти, все самые взбалмошные и необузданные желания ее главы.

Но этот монарх, любивший позу могущественного властителя, всесильного самодержца, был лишь по видимости единственным повелителем своих подданных. В действительности страной правили его фаворитки — по очереди — госпожи Шатору, Помпадур, Дюбарри, или, вернее сказать, фавориты фавориток. Праздничная жизнь во дворце скрывала за собою тайные козни, происки, интриги. Сведущие люди знали, что добиться королевского указа или иного решения можно было, действуя не через министров, а через субреток или возлюбленных госпожи де Помпадур. Было также хорошо известно, что мнение этой дамы важнее любых официальных инстанций.

Фрейлина королевы. Гравюра Мальбеста по рис. Моро

Не удивительно, что при этом растлении нравов, распутстве, казнокрадстве, всеобщей продажности государственные интересы и нужды подданных находились в величайшем пренебрежении. Прихоти королевской метрессы в глазах короля и двора были в сто раз важнее требований народа. Единственно, что заботило монарха и его двор — это пополнение усердно опустошаемой казны. Все средства хороши, чтобы казна не скудела. Откуда и каким путем выкачивают золото? Кто расплачивается за безумное мотовство, бессчетные расходы двора? Что будет с государством завтра? Об этом не хотели думать. В Версале жили сегодняшним днем.

Под стать этому хищническому, близорукому, преступному ведению дел внутри государства, с неотвратимостью влекущему монархию к крушению, которое трудно даже назвать внутренней политикой, была и внешняя политика королевства.

Основное содержание внешней политики Франции в годы Людовика XV составляло соперничество с Англией, то проявлявшееся экономическим соревнованием, то прорывавшееся ожесточенными войнами. При этом безвольный и легкомысленный король зачастую лично вмешивался в дипломатические отношения, вступая (тайно от своих министров иностранных дел) в переписку с иностранными дворами, посылая им своих эмиссаров, запутывая и без того сложную ситуацию [260]. Отсюда — неожиданные повороты и скачки во внешней политике Франции и даже войны, стоившие стране огромных жертв, но не оправданные интересами страны и не популярные у народа.

Одной из таких войн была так называемая война за польское наследство (1733–1735), в которую Франция оказалась втянута из-за династических соображений. Людовик XV, женатый на дочери незадачливого польского короля Станислава Лещинского (возведенного некогда на трон Карлом XII и сброшенного с трона после разгрома Карла Петром I), захотел вернуть ему утерянный трон, ставший вакантным в 1733 г. В сентябре 1733 г. Станислава даже вновь избрали королем Польши; но уже через три недели он был свергнут с престола сторонниками другого претендента на польский трон — саксонского курфюрста Фридриха-Августа, поддержанного Россией и Австрией.