История Франции в трех томах. Т. 1

Поводами для восстаний городского плебейства опять-таки чаще всего были какие-либо налоговые нововведения, затрагивавшие отдельные профессии или большинство трудового населения, нередко и более зажиточный слой. Эти фискальные новшества или вымогательства военщины служили последним толчком, переполнявшим чашу терпения. Толпы громили налоговые конторы, расправлялись со сборщиками и откупщиками, с «подозрительными», с защитниками порядка, в том числе с представителями центральной власти. Подчас они кричали «да здравствует король без налогов», а были случаи (в 1630 г.), когда топтали и рвали портреты Людовика XIII, в Дижоне портрет короля был сожжен[197]. Как правило, с восставшими после некоторых колебаний расправлялась вооруженная милиция зажиточных горожан, иногда с участием окрестных дворян, а то и лиц духовного звания, а также местные гарнизоны и воинские части. Впрочем, случалось, что дело оканчивалось прощением: по поводу антиналогового восстания «мелкого люда» в Байонне в 1641 г. Ришелье давал инструкцию: «Жители весьма виновны и заслуживают наказания, но настоящее время не позволяет и думать об этом»[198].

Важнейшей задачей абсолютизма и господствовавшего дворянского класса было всемерно содействовать восстановлению и укреплению католической веры. Это было условием всеобщего послушания и терпения. Проповеди приходских священников были основным каналом общественного воспитания неграмотного населения, даже и его информирования о политических событиях и об издаваемых законах. Однако в первой половине XVII в. распространителями новостей и некоторых независимых мыслей стали (сначала в Шампани, вслед и в других провинциях) разносчики по городским домам и кварталам, по бургам (селам) и деревням грошовых брошюрок, примитивно отпечатанных книжонок, которые какой-нибудь грамотей вечерами читал вслух соседям и домочадцам у камина. Тут бывали сказки и предания, хозяйственные сведения и колдовские рецепты, религиозные и светские песни, исторические и любовные романы, рассказы о жизни королей, знати, знаменитых разбойников и многое другое. Народ имел свою фольклорную и эстетическую традицию, свои праздники, игры, представления.

Высоко над этой духовной жизнью простого народа возвышалась культура двора и знати, образованных кругов дворянства и буржуазии.

Ришелье уделял большое внимание науке и культуре, считая, однако, необходимым держать их под неусыпным надзором государства, следя за тем, чтоб они не пошли по нежелательному направлению и не распространились в народе: по его мнению, «подобно тому как было бы чудовищным тело, имеющее глаза на всех своих частях, так было бы чудовищным государство, если бы все его подданные были образованными»[199]. Он полагал, что «нужные государству солдаты лучше воспитываются в грубости невежества, чем в утонченностях науки»[200]. При этом, «если бы знания профанировались среди всевозможных умников, в государстве появилось бы больше людей, способных высказывать сомнения, чем людей, способных их разрешать, и многие оказались бы более склонны противостоять истинам, чем защищать их»[201]. Поэтому, пишет он, «в хорошо устроенном государстве должно быть больше мастеров механических искусств (maitres es arts mecaniques — искусных ремесленников), чем мэтров свободных искусств (maitres es arts liberaux)»[202]. Покровительствуя писателям и поэтам, подчиняющим свое творчество задачам его политики, Ришелье беспощадно преследовал тех, кто хотел оставаться независимым. Так, милостями был осыпан поэт Шаплен (одновременно получавший пенсию от Лонгвиля), но свободомыслящий писатель Теофиль де Вио (1596–1626) по обвинению в атеизме был приговорен к сожжению на костре (приговор был смягчен, и Вио умер в изгнании).

Ришелье организовал Французскую академию, куда вошли нужные ему писатели во главе с Шапленом; и, когда Пьер Корнель (1606–1684) написал трагикомедию «Сид», не отвечавшую требованиям Ришелье, академики осудили пьесу, до настоящего времени признаваемую шедевром французской драматургии. Корнель извлек урок из судьбы «Сида», и следующая его трагедия, «Гораций», заслужила одобрение властей выраженной в ней апологией «государственного интереса», побеждающего личные чувства. Но позже, когда умер Ришелье, Корнель в трагедии «Смерть Помпея» показывает, как макиавеллистические министры развращают царя; написанная во время Фронды его трагедия «Никомед» (1651) прославляет непокорного царского сына, любимца народа, и развязка последнего акта трагедии построена на победе народного восстания.

При Ришелье с 1631 г. начала выходить первая газета Франции «Gazette de France», являвшаяся пропагандистом его внутренней и международной политики, причем сам он писал для нее статьи и отбирал материалы, подлежащие публикации.