История Фридриха Великого.

   Из Сан-Суси Фридрих снова писал к своему литературному любимцу, Вольтеру, приглашая его переселиться в Пруссию. "Вы {228} для меня то же, -- говорит он в письме, -- что для персидского шаха и великого могола белый слон, за которого они ведут войны, и который должен войти в состав титула победителя. Когда вы приедете сюда, то займете в моем следующее место: "Фридрих II, Божьей милостью король Пруссии, курфюрст Бранденбурга, обладатель Вольтера и проч. и проч." Против такой лести Вольтер не устоял.

   В 1750 году он прибыл в Сан-Суси, чтобы навсегда там остаться. Фридрих дал ему камергерский ключ, повесил Pour le merite на шею и назначил 5.000 талеров жалованья.

   Принцы, фельдмаршалы, министры, все, что только было близко к королю, ухаживало за Вольтером, как за верховным божеством Пруссии. Его присутствие содержало все умы в напряжении: никому не хотелось уступить знаменитому писателю в ловкости выражений, в остроумии, в тонкости и грации оборотов. Трагедии его исключительно заняли придворную сцену, все знали их наизусть и даже в простом разговоре приводили из них цитаты, часто некстати.

   Вся обязанность Вольтера состояла в том, чтобы жить и наслаждаться жизнью среди роскоши, изобилия, почестей, в вечной атмосфере блеска, в вечном фимиаме лести и похвал. Весь день был отдан на его произвол, только вечер проводил он с королем. После спектакля или концерта Фридрих собирал тесный кружок своих друзей за веселым ужином. Тут начиналась умственная война, в которой ядра сарказмов и блестки остроумия сыпались со всех сторон, и целые бомбы учености разрывались на тысячи ловких применений и самых острых выводов. Разумеется, что Фридрих и Вольтер всегда были во главе воюющих партий и не уступали друг другу ни одной пяди в области своего нравственного преимущества. {229}

   Это были настоящие афинские вечера, где мысль господствовала, и где каждое принуждение и все церемонии были изгнаны.

   На этих вечерах Вольтер часто находил идеи и сюжеты для своих замысловатых повестей; здесь пожинал он многие мысли для своего "Философического словаря". И все, что выходило из-под пера его, в этих беседах получало первую оценку и очищалось, как золото в горниле. {230}

   Фридрих ласкал Вольтера, но в душевном расположении короля он стоял ниже всех его друзей и любимцев. Фридриху нужен был собеседник, который подкреплял бы его в занятиях науками, и в светлом уме которого он мог бы находить поверку своему мышлению. Вольтер в то время на ученом горизонте почитался звездой первой величины -- и он выписал Вольтера. Зная, что честолюбие и жадность составляют главные стихии его характера, Фридрих осыпал его деньгами и почестями. Плодовитая деятельность французского поэта заставляла и Фридриха с новым рвением приниматься за литературные труды свои. В 1746 году король окончил вторую часть "Истории своего времени", заключающую в себе вторую Силезскую войну. На следующий год он начал свои "Исторические записки Бранденбургского дома" (историю своих предшественников). Отрывки из этого сочинения были им читаны на заседаниях Академии наук, а в 1751 году издано в свет полное творение. Кроме того, он написал для Академии биографию некоторых из знаменитых своих современников и сподвижников. Почти в то же время вышла из печати книга под названием: "Сочинения сан-сусийского философа". В ней были собраны стихотворения Фридриха: оды, послания, "военная наука" в стихах и шуточная эпопея "Палладиум". Но все эти сочинения раздавалась только ближайшим друзьям короля. Для напечатания их Фридрих завел свою собственную типографию во дворце, которая называлась "типографией дворцовой башни".

   Час до ужина был обыкновенно посвящен музыке. Почти каждый вечер составлялись придворные концерты, в которых Фридрих сам участвовал. Выбор пьес и артистов зависел всегда от него. Оркестр бывал не велик, но составлен из отличных виртуозов.

   В назначенный час Фридрих являлся из внутренних покоев с нотами и флейтой и сам раздавал оркестру его партии. По большей части разыгрывались его собственные музыкальные пьесы или сочинения учителя его, Кванца, который со времени вступления Фридриха на престол служил директором его придворной капеллы. Фридрих владел своим инструментом с замечательным искусством. Особенно в адажио игра его была мягка, нежна, увлекательна. В сочинениях его музыканты удивлялись глубокому знанию контрапункта и плодовитости фантазии, которая превозмогала даже все музыкальные трудности. Он первый ввел в инструментальную музыку речитатив. Такое нововведение почиталось тогда неслыханной {231} дерзостью, но скоро мысль его была принята знаменитейшими композиторами и разработана с большой пользой для искусства. В одном из таких речитативов Фридрих чрезвычайно удачно выразил мольбу о пощаде. Пьеса привела в восторг слушателей.

   -- Где вы берете эти звуки? -- спросил восхищенный Фаш.

   -- В моем воображении, -- отвечал Фридрих. -- При сочинении этой пьесы я представлял себе минуту, когда Волумния, мать Кориолана, умоляет его удалить вольсков от Рима и спасти отечество. Оттого она и вышла удачна.