История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим

- Того, что он сказал, я не стану повторять, - ответил Гарри. Ибо ему шел уже тринадцатый год; он знал позорную тайну своего рождения и не чувствовал любви к человеку, который, как следовало предполагать, запятнал честь его матери и его собственную.

- Ты любил лорда Каслвуда?

- Об этом я скажу, когда узнаю свою мать, сэр, - отвечал мальчик, и глаза его наполнились слезами.

- Кое-что случилось с лордом Каслвудом, - сказал капитан Уэстбери очень серьезным тоном, - случилось то, что рано или поздно ожидает каждого из нас. Он умер от раны, которую получил в Воинской битве, сражаясь за короля Иакова.

- Я рад, что мой господин сражался за правое дело, - сказал мальчик.

- Да, лучше встретить смерть в открытом бою, нежели принять ее на Тауэр-Хилле, как будет с некоторыми из его друзей, - продолжал мистер Уэстбери. - Надеюсь, он упомянул тебя в своем завещании или иным образом позаботился о тебе. В письме сказано, что он поручает unicum filium suum dilectissimum {Единственного своего возлюбленного сына (лат.).} своей супруге. Надеюсь, это не все, что он тебе оставил.

Гарри сказал, что не знает. Он полагался на волю неба и судьбы, но только вдруг почувствовал себя еще более одиноким, чем когда-либо в жизни; и ночью, лежа без сна в маленькой комнатке, которую занимал по-прежнему, долго размышлял, мучимый стыдом и горем, о своей странной и печальной участи, - о человеке, который и был его отцом и не был, о безвестной матери, быть может, погубленной этим самым человеком, которого лишь про себя, с краской стыда на щеках, Гарри мог называть именем отца и которого не мог ни любить, ни почитать. И сердце у него больно сжалось при мысли о том, что, кроме патера Холта да еще двух-трех солдат - недавних знакомцев, - нет у него друзей в необъятном мире, где он остался теперь совсем один. Душа мальчика полна была нежности, и в неприютной темноте своей маленькой комнатки он томился о ком-нибудь, на кого мог бы излить ее. Генри Эсмонд не забыл и, должно быть, никогда не забудет все то, о чем он думал и плакал в ту долгую ночь, под мерный бой башенных часов. Кто он и что он? Зачем он здесь? "Быть может, думал он, - отправиться в Трим, найти того священника, узнать, что говорил ему на смертном одре мой отец? Найдется ли на свете другой ребенок, такой же заброшенный и одинокий, как я? Встать, уйти отсюда, убежать в Ирландию?" В подобных мыслях и слезах мальчик провел всю ночь, покуда наконец не заснул, вволю наплакавшись.

Наутро все джентльмены из гвардейского отряда узнали о случившемся, и каждый старался быть особенно ласковым с Гарри, более же всех его друг, ученый Дик, который рассказал ему о смерти своего отца, скончавшегося в Дублине, когда Дику не было еще и пяти лет.

- Это было мое первое горе, - говорил Дик. - Помню, я вошел в комнату, где лежало тело, а рядом, горько плача, сидела моя мать. В руке у меня была ракетка для игры в волан, и я принялся колотить ею по гробу и звать отца; но мать схватила меня на руки и, заливаясь слезами, сказала, что отец не может меня услышать и что он больше не будет теперь играть со мной, потому что скоро его зароют в землю, откуда он никогда уже к нам не вернется. И с тех пор, - ласково заключил Дик, - я всегда жалею детей; оттого я и тебя так полюбил, бедный ты мой сиротка. И если когда-нибудь тебе понадобится друг, вспомни о Ричарде Стиле.

Гарри Эсмонд поблагодарил его от всей души. Но что мог сделать для него капрал Стиль? Взять его конюхом в отряд? Хотя герб Генри и пересекала черная полоса, все же это был благородный герб. На совете двух друзей было решено, что Гарри останется на месте и подчинится судьбе; итак, Эсмонд остался в Каслвуде и с немалой тревогой ожидал новых перемен в своей участи, каковы бы они ни были.

Глава VII

Я остаюсь в Каслвуде одиноким сиротой и встречаю добрых покровителей

Во время пребывания в Каслвуде гвардейского отряда бравый капрал Дик оставался неразлучным товарищем одинокого, всеми забытого мальчика; они вместе читали, вместе играли в шары, а если другие солдаты или офицеры, которым вино развязывало язык, пускались при юном Эсмонде в откровенные разговоры о своих любовных успехах и похождениях (что было в обычае в те времена, когда ни мужчины, ни женщины не отличались чрезмерною скромностью), Дик, прежде сам охотно смешивший всю компанию, спешил положить конец этим шуткам, помня, что maxima debetur pue ris reverentia {К мальчикам нужно вниманье великое (лат.).}, и однажды едва не отдубасил солдата по прозвищу "Том Увалень", которому вдруг вздумалось задать Гарри какой-то непристойный вопрос.