История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим

— Маркиз Эсмонд, ваше величество, — отвечал ему полковник. — Маркиз Эсмонд, который прибыл, чтобы приветствовать ваше величество в своем Каслвудском замке и доложить о событиях, происшедших в Лондоне. Следуя королевскому приказу, я всю последнюю ночь, после того как мы расстались с вашим величеством, провел в переговорах с друзьями короля. Весьма досадно, что желание вашего величества совершить загородную прогулку и посетить наш скромный дом побудило короля без предупреждения покинуть вчера Лондон, так как именно вчера представился случай, который едва ли повторится, и если бы королю не заблагорассудилось проехаться в Каслвуд, быть может, принц Уэльский почивал бы сейчас в Сент-Джеймском дворце.

— Проклятие! Джентльмены, — вскричал принц, вскакивая с постели, на которой лежал одетым, — доктор заезжал ко мне вчера утром после того, как целую ночь провел у постели моей сестры, и сказал, что в этот день для меня нет никакой надежды увидеться с королевой.

— Но обстоятельства сложились иначе, — сказал Эсмонд, снова низко кланяясь принцу, — ибо в настоящее время королева, несмотря на все старания доктора, вероятно, уже скончалась. Состоялось заседание Совета, назначен новый лорд-казначей; войска были подготовлены к тому, чтобы встать на защиту прав вашего величества, и пятьдесят преданных джентльменов, принадлежащих к цвету британского дворянства, собрались, чтобы сопровождать во дворец принца Уэльского, который в настоящее время был бы уже признанным наследником престола, а может быть, и королем… если б вашему величеству не пришла охота подышать деревенским воздухом. Мы были готовы, лишь одной особы не оказалось на месте — всемилостивейшей особы вашего величества, которая…

— Morbleu, monsieur [126], вы слишком часто употребляете этот титул! — вскричал принц; он стоял у постели и явно ждал, чтобы кто-нибудь подал ему кафтан. Но ни один из нас не тронулся с места.

— Постараемся в будущем пореже досаждать вам этим, — ответил Эсмонд.

— Что означают ваши слова, милорд? — спросил принц и что-то пробормотал сквозь зубы; Эсмонд уловил выражение guet-apens [127].

— Если кто-нибудь и ставил вам ловушку, сэр, — сказал он, — то не мы. Не по нашему приглашению вы находитесь здесь. Мы же явились для того, чтобы отомстить за бесчестие нашего рода, а не довершить его.

— Бесчестье! Morbleu, никакого бесчестья не было, — сказал принц, густо покраснев, — все это лишь невинная забава.

— Которую предполагалось закончить всерьез.

— Клянусь честью дворянина, милорды, — порывисто вскричал принц, что…

— Что мы поспели вовремя. Непоправимое еще не совершилось, Фрэнк, сказал полковник Эсмонд, повернувшись к молодому Каслвуду, который в продолжение этого разговора оставался у дверей. — Взгляни на этот листок бумаги: его величество соизволил сочинять стихи в честь — или на бесчестие Беатрисы. Узнаю почерк и орфографию его величества: "Madame" и "Flamme", "Cruelle" и "Rebelle", "Amour" и "Jour". Если бы искания августейшего поклонника увенчались победой, он не стал бы тратить время на рифмы и вздохи. — И точно, во время разговора Эсмонд нечаянно взглянул на стол и заметил листок, на котором рукою молодого принца нацарапано было начало мадригала, предназначенного довершить наутро покорение его красавицы.

— Сэр, — сказал принц, пылая от гнева (он уже натянул на себя без помощи свой королевский кафтан), — я здесь не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

— А для того, чтобы наносить их, ваше величество, — сказал полковник, отвешивая глубокий поклон, — и мы явились поблагодарить за честь, оказанную нашему семейству.

— Malediction! [128] — воскликнул молодой человек, и слезы обиды и бессильного гнева выступили у него на глазах. — Чего же вы от меня хотите, джентльмены?

— Может быть, вашему величеству угодно будет проследовать в соседнее помещение, — сказал Эсмонд, не оставляя своего торжественного тона, — там хранятся некоторые бумаги, которые я был бы счастлив представить вам для обозрения; позвольте, я покажу вам дорогу. — И, взяв со стола свечу, мистер Эсмонд, пятясь перед принцем в полном согласии с этикетом, перешел в комнату капеллана, через которую мы недавно проникли в замок. — Фрэнк, кресло его величеству, — сказал Эсмонд своему спутнику, который был удивлен и озадачен всей этой сценой, пожалуй, не меньше, чем главное действующее лицо. Полковник между тем подошел к стенному тайнику над камином, открыл его и вынул бумаги, столько лет пролежавшие там.