История географических карт

Королевская академия была любимым детищем Кольбера. Как ученый-любитель, он понимал потенциальную ценность близкого к трону сообщества ученых. С необычайным искусством и, казалось, неограниченными финансовыми возможностями он принялся выводить Францию на ведущие позиции в науке – так же, как она уже занимала их в искусстве и военном деле. Он буквально прочесывал Европу в поисках лучших ученых в каждой области науки. Он направил персональные приглашения таким людям, как Готфрид Вильгельм фон Лейбниц, немецкий философ и математик; Никлаас Хартсукер, голландский натуралист и оптик; Эренфрид фон Чирнгаузен, немецкий математик и изготовитель оптических линз и зеркал; Ян Гевелий, один из лучших европейских астрономов; Винченцо Вивиани, итальянский математик и инженер; Исаак Ньютон, подающий надежды английский математический гений. Он предлагал ученым беспрецедентные пенсионы, превосходившие те, что установил кардинал Ришелье для членов Французской академии, и те, что даровал Карл II членам Лондонского королевского общества. Для исследований существовали дополнительные фонды; тем ученым, которые согласились бы работать в Париже, в окружении самого блестящего двора Европы, были обещаны безопасность и комфорт. Цель Кольбера – сделать Францию ведущей научной державой – была реализована, хотя некоторые из его приглашений были с благодарностью отклонены. Христиан Гюйгенс присоединился к академии в 1666 г. и до 1681 г., когда он вернулся в Голландию, получал пенсион 6000 ливров в год. Датский астроном Оле Рёмер также принял предложение. За этими знаменитостями последовали Марен де ла Шамбр, ставший личным врачом Людовика XIV; химики Самюэль Дюкло и Клод Бурделен; анатомы Жан Пеке и Луи Гэйан; ботаник Никола Маршан.

Несмотря на широкий спектр деятельности академии, основной целью ее основания, по словам его величества, было исправление и улучшение сухопутных и мореходных карт. Решение главных проблем хронологии, географии и навигации, практическое значение которых невозможно было оспорить, зависело от дальнейших астрономических исследований и их практического применения. С этой целью в январе 1667 г. были начаты новые астрономические исследования и дискуссии. В доме возле монастыря кордельеров (францисканцев) временно поселились аббат Жан Пикар, Адриан Озу, Жак Бюо и Христиан Гюйгенс; примыкавший к дому сад они использовали для астрономических наблюдений. Там ученые установили большой квадрант, гигантский секстант и сильно усовершенствованную версию солнечных часов; они провели по саду меридиональную линию. Иногда наблюдения проводились также в садах Лувра. В целом возможностей для астрономических наблюдений было недостаточно, и академики активно ворчали и жаловались.

Еще в 1665 г., перед основанием академии, Озу написал Кольберу страстный меморандум, в котором просил у министра обсерваторию и напоминал, что без нее невозможен прогресс астрономии во Франции. Когда в 1667 г. Кольбер наконец принял решение, а король согласился выделить деньги, события стали развиваться стремительно. Для обсерватории было выбрано место в Фобур-Сен-Жак, далеко за городом, вдали от парижских огней и отвлекающего шума. Кольбер решил, что Парижская обсерватория должна превзойти по красоте и удобству все, что было к тому моменту построено, – даже обсерватории Дании, Англии и Китая; она должна была отразить могущество короля, который все любил делать с размахом. Он пригласил Клода Перро, который разработал проект Лувра со спальнями на 6000 гостей, и рассказал ему, чего хочет он сам и его академия. Здание должно быть просторным; там должно быть достаточно места для лабораторий и жилых помещений для астрономов и их семей.