История Германии в ХХ веке. Том II

С другой стороны, реализация целей, описываемых термином «денацификация», оказалась гораздо более сложной, поскольку предполагала решение вопроса о том, чем на самом деле был национал-социализм и кто должен нести основную ответственность за его политику. И в этом вопросе мнения союзников сильно различались. Бесспорным было одно: нацистские преступники, непосредственно ответственные за преступления, должны быть наказаны, как можно быстрее и в стране, где эти преступления были совершены. Это касалось, прежде всего, членов руководящего звена в региональных и центральных партийных организациях, а также тех, кто занимал руководящие должности в СС, Главном управлении имперской безопасности, Главном административно-хозяйственном управлении СС, полиции безопасности, айнзацгруппах и в концентрационных лагерях, а также в германских оккупационных властях в оккупированных странах, особенно на Востоке, или был в числе непосредственных исполнителей.

К концу войны многие ведущие национал-социалисты были уже мертвы; кто-то покончил жизнь самоубийством, кто-то погиб в неразберихе последней фазы войны. Те, кто выжил, столкнулись с массовыми репрессиями со стороны оккупационных властей с самого начала послевоенного периода и на протяжении многих последующих лет. Аресты, лагеря для интернированных, судебные процессы в специальных судах, гражданские и военные уголовные процессы и целый каталог наказаний и взысканий были самыми важными инструментами в попытке западных оккупационных держав наказать и политически нейтрализовать лиц, ответственных за нацистские преступления. И действительно, подавляющее большинство тех, кто занимал руководящие посты в Третьем рейхе или был активен в одном из органов власти и организаций, классифицированных как «преступные» на главном Нюрнбергском процессе, и кто оказался на Западе в конце войны, провели первые месяцы или годы после капитуляции в лагерях для интернированных трех западных союзников – всего около 250 тысяч человек, летом 1946 года еще около половины, еще через год еще около 40 тысяч. В английской зоне большинство интернированных на более длительные сроки, около 25 тысяч человек, также предстали перед специальными трибуналами, которые могли выносить суровые приговоры (хотя на самом деле делали это редко). Западные державы выдали около шести тысяч лиц, которым инкриминировались различные преступления, третьим странам, около половины из них – странам Восточной Европы, прежде всего Польше. В отношении 5200 человек были возбуждены уголовные дела в военных трибуналах союзников, четырем тысячам из них были вынесены обвинительные приговоры, 668 человек были приговорены к смертной казни. Примерно такое же количество людей было до 1949 года осуждено немецкими судами за нацистские преступления против немецких граждан. Если также принять во внимание, что освобожденные из лагерей для интернированных впоследствии прошли процедуру денацификации и в некоторых случаях были вынуждены мириться с серьезными ограничениями в повседневной жизни, особенно в профессиональной деятельности, то становится ясно, что, несмотря на все пробелы, ошибки и упущения, западные державы были весьма успешны в своих усилиях по устранению нацистских функционеров и недопущению их к участию в общественной жизни Западной Германии на долгие годы22.

Однако долгосрочное значение подобного развития событий заключалось не столько в результатах, которые можно было измерить статистически, сколько в том опыте, который пришлось пережить национал-социалистам в ходе этого процесса. Правда, в конце концов, для большинства более или менее крупных нацистских преступников все закончилось довольно мягко. Но вначале они этого не знали. В лагерях для интернированных, как единодушно сообщали службы разведки, среди национал-социалистов буквально устраивалось соревнование в оппортунизме и отрицании. В 1946 году из лагеря для интернированных в Нойенгамме сообщалось, что 95 процентов интернированных считали, что их национал-социалистическое прошлое было ошибкой. Горечь и разочарование, которые преобладали вначале, уступили место внутреннему адаптационному давлению, в результате которого человек обретал новую жизнь и свободу, но в то же время лишался политической идентичности и личной истории23.

Более проблематичным, чем преследование нацистских преступников, был вопрос об ответственности общества за политику нацистского режима. Здесь, особенно в США, существовало два противоположных мнения о том, кто несет ответственность за диктатуру и ее преступления. Один из подходов подчеркивал ответственность традиционных элит немецкого общества и во многом следовал анализу Франца Ноймана, который в своей книге о Третьем рейхе подчеркивал роль руководящих групп в армии, промышленности, крупном сельском хозяйстве и министерской бюрократии. Соответственно, политика денацификации должна была быть направлена в первую очередь на ослабление, а в долгосрочной перспективе даже на разрушение их влияния на политику, экономику и общество24.