История Германии в ХХ веке. Том II

Второй масштабной мерой экономической политики СВАГ в первые послевоенные годы стала земельная реформа. Первоначально она планировалась и на Западе, но из-за возражений Германии была осуществлена лишь в нескольких случаях. В Cоветской оккупационной зоне хозяйства крупных крестьян, имевших более ста гектаров земли, а также сельхозугодья, принадлежавшие бывшим национал-социалистам, были экспроприированы без компенсации. Крупные хозяйства были национализированы, а около 500 тысяч сельскохозяйственных рабочих, безземельных крестьян и перемещенных лиц получили в общей сложности 3,1 миллиона гектаров земли. Таким образом, в Восточной Германии было создано более 200 тысяч новых крестьянских хозяйств, в основном мелких и средних. Однако, с точки зрения коммунистов, это был только первый шаг. Все попытки убедить крестьян объединиться в кооперативы наталкивались на энергичный протест новых хозяев, а первые агитационные кампании против «кулачества» также не имели успеха. Поэтому коллективизация сельского хозяйства была пока отложена34.

Нельзя было ожидать и того, что четыре оккупационные державы будут иметь много общего в своих усилиях по демократизации немецкого общества. Однако было достигнуто согласие в том, что реформа институтов, сыгравших центральную роль в националистической идеологической обработке населения и установлении диктатуры, является особенно актуальной. В первую очередь это касалось системы образования, государственной службы и средств массовой информации. Что касается школы, то трехступенчатая система образования с ее ранним разделением одаренных и не очень одаренных детей рассматривалась как бастион классового общества, а гимназия – как центр националистического идеологического воспитания. Поэтому все четыре оккупационные державы стремились ввести различные типы единых или общеобразовательных школ и реформировать как содержание, так и методы обучения. Однако это было возможно только в том случае, если соответствующие изменения происходили и в учительской среде, тем более что именно в этой профессии была самая высокая доля членов НСДАП (более 70 процентов). Осуществить такие кардинальные изменения было относительно легко, уволив тех, кто был уличен в этом, но тогда не осталось бы больше подготовленных преподавателей.

Здесь СВАГ также применила наиболее жесткий подход. По ее распоряжению была введена стандартизированная школа с восьмиклассной начальной школой, после которой ученики могли либо три года учиться в профессионально-техническом училище, либо четыре года в средней школе. Чтобы компенсировать нехватку учителей, вызванную увольнением всех преподавателей, бывших членами НСДАП, на ускоренных курсах были подготовлены тысячи новых учителей, которые должны были быть выходцами из рабочего класса и «антифашистами». Таким образом, в кратчайшие сроки удалось полностью реорганизовать школы, хотя и под строгим контролем военной администрации и с четкой идеологической направленностью преподавания. Хотя денацификация в школах была проведена основательно, ни о какой демократизации речи не шло.

Сложнее было в западных зонах. И здесь оккупационные администрации уже на раннем этапе разработали далеко идущие планы школьной реформы, предусматривавшие введение общей школы до шестого-восьмого класса, совместное обучение мальчиков и девочек, отмену платы за обучение. Однако эти планы с самого начала встретили упорное сопротивление немецкой стороны. В частности, многие представители буржуазии образования рассматривали гимназию, где преподавание строилось с акцентом на эпоху Возрождения и Античность, как краеугольный камень немецкой образовательной традиции и гарант интеллектуального возрождения Германии. Кроме того, сопротивление школьным реформам свидетельствовало и о том возмущении, которое вызывал здесь постулат о «перевоспитании»: люди были побеждены, безусловно, и, возможно, испытывали чувство вины. Но заявление союзников о желании «перевоспитать» немцев было воспринято как самоуправство победителей, чьи претензии на моральное и даже культурное превосходство высмеивались даже теми, кто не оспаривал необходимость глубокой реорганизации Германии.

Тем не менее запланированные школьные реформы могли бы быть осуществлены западными союзниками в первые два послевоенных года, но только в приказном порядке. Однако, поскольку западные оккупационные администрации стремились получить одобрение немецкой стороны в той мере, в какой усиливалась их конфронтация с Советским Союзом, дебаты о школьной реформе затянулись до 1948 года. Однако на этом позднем этапе проведение школьных реформ против воли – к этому времени уже избранных – представителей Германии противоречило бы демократическим постулатам западных оккупационных держав и зарождающемуся западногерманскому государству. Поэтому реформа была отложена35.