Читаем История германо-французской войны. 1870–1871 гг. полностью

После того как против Шампиньи постепенно вступили в дело шесть вюртембергских и девять прусских батарей, генералу Гартману также удалось продвинуться до дороги, ведущей в Бри. Так как теперь собственная пехота мешала германским батареям стрелять, а сами они несли потери от тяжелых снарядов с фортов, то их пришлось отвести в лощину у Егерского двора. В 2 часа пополудни 1-я вюртембергская и 7-я прусская бригады утвердились на линии от кладбища Шампиньи к Буа-де-ля-Лянд.

Тем временем французские дивизии Бельмара и Сюбьеля прибыли с правого берега Марны на поле сражения. Оба батальона в Бри, потерявшие уже 36 офицеров и 638 солдат, при наступлении столь превосходящих сил были вынуждены очистить деревню и отойти на Нуази, уведя, однако, 300 пленных. Остальные саксонские отряды заняли Вилье, где расположились также на позиции, имевшиеся налицо батареи.

В 2 часа пополудни, когда против этого селения французы выдвинули большие артиллерийские массы; четыре батареи 2-го германского корпуса галопом выехали им во фланг из лощины у Егерского двора и открыли огонь с дистанции в 2 тыс. шагов. Уже через 10 минут французские батареи отъехали, а прусские вернулись в свое укрытое расположение. Несколько неприятельских батальонов, которые около 3 часов произвели новую атаку на Вилье, были легко отражены, и в 5 часов бой прекратился. Только французская полевая и крепостная артиллерия продолжала еще стрельбу до наступления темноты.

Получив днем известие, что луарская армия идет на Фонтенбло, генерал Дюкро решил попробовать и дальше удерживаться на своей позиции вне Парижа.

В ночь на 3 декабря было доставлено продовольствие, пополнены конский состав и боевые припасы в батареях; но подход выручки извне ни в какой мере не подтвердился. Войска были совершенно изнурены кровопролитными боями, и главнокомандующий имел основание опасаться быть отброшенным к Марне свежими неприятельскими силами. Ввиду этого было приказано отступать, причем войскам объявлено, что наступление будет возобновлено, как только восстановится их боеспособность.

Вскоре после полуночи дивизии были собраны позади сторожевого охранения и сначала отправлены назад обозы; около полудня войска могли последовать за ними через мосты у Нейльи, Бри и Жуанвиля. Только одна бригада осталась для прикрытия переправ.

Отступление было искусно прикрыто небольшими нападениями на германские передовые посты. Французские батареи у Ле-План и Бри уже с рассветом открыли огонь, и при густом тумане отступление неприятельской армии осталось совершенно незамеченным.

Генерал Франзецкий собрал саксонскую и вюртембергскую дивизии на боевой позиции у Вилье и Кейли, а 7-ю бригаду с корпусной артиллерией 2-го корпуса и двумя полками 6-го корпуса – у Шеневьер. Затем он хотел выждать прибытия обещанных на 4 декабря подкреплений, подготовляемых 6-м корпусом. По приказанию кронпринца Саксонского 23-я дивизия должна была также перейти на левый берег Марны, гвардейскому же корпусу указывалось временно растянуть свое охранение до Шель.

При таких условиях 3 декабря произошли лишь незначительные стычки, и в 4 часа пополудни войска могли расположиться на своих квартирах. Только утром 4 декабря германские патрули, направленные к Бри и Шампиньи, нашли эти селения очищенными и полуостров Жуанвиль оставленным французами.

2-я французская армия, численно ослабленная и морально потрясенная, вернулась в Париж; по французским данным, ее убыль составляла 12 тыс. человек. Немцы потеряли 6200 человек, но снова заняли свои прежние позиции в блокадной линии.

Энергичное наступление генерала Дюкро является самой серьезной попыткой, которую Париж сделал для своего освобождения. Это наступление было направлено против слабейшего в данный момент пункта блокадной линии, но имело некоторый успех только вначале[12].

Наступление 1-й армии в ноябре

На севере Франции вновь формируемые войска не оставались бездеятельными. Сборными пунктами их были главным образом Руан и Лилль. Впереди последней крепости – р. Сомма, с ее укрепленными переправами у Ама (Наш), Перона, Амьена и Абевиля, представляла рубеж, одинаково выгодный как для наступательных операций, так и для обеспеченного отступления.

Хотя отряды маасской армии и отражали до сих пор напор противника, но они были слишком слабы, чтобы дальним преследованием надолго освободиться от такой помехи.

Мы уже видели, что после падения Меца, подобно выдвижению 2-й армии к Луаре, 1-я армия двинулась в северные департаменты Франции.

Однако сначала большая часть ее была задержана на Мозеле эвакуацией многочисленных пленных и наблюдением за крепостями, прерывавшими сообщение с родиной. Весь 7-й корпус, кроме Меца, также находился под Диденгофеном и Монмеди. Из 1-го корпуса 1-я дивизия выступила в Ретель, 4-я бригада перевезена по железной дороге через Суассон для блокады Ля-Фера, 3-я кавалерийская дивизия выслана вперед в Аргонский лес. Остальные пять бригад с артиллерией тронулись 7 ноября.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отто Шмидт
Отто Шмидт

Знаменитый полярник, директор Арктического института, талантливый руководитель легендарной экспедиции на «Челюскине», обеспечивший спасение людей после гибели судна и их выживание в беспрецедентно сложных условиях ледового дрейфа… Отто Юльевич Шмидт – поистине человек-символ, олицетворение несгибаемого мужества целых поколений российских землепроходцев и лучших традиций отечественной науки, образ идеального ученого – безукоризненно честного перед собой и своими коллегами, перед темой своих исследований. В новой книге почетного полярника, доктора географических наук Владислава Сергеевича Корякина, которую «Вече» издает совместно с Русским географическим обществом, жизнеописание выдающегося ученого и путешественника представлено исключительно полно. Академик Гурий Иванович Марчук в предисловии к книге напоминает, что О.Ю. Шмидт был первопроходцем не только на просторах северных морей, но и в такой «кабинетной» науке, как математика, – еще до начала его арктической эпопеи, – а впоследствии и в геофизике. Послесловие, написанное доктором исторических наук Сигурдом Оттовичем Шмидтом, сыном ученого, подчеркивает столь необычную для нашего времени энциклопедичность его познаний и многогранной деятельности, уникальность самой его личности, ярко и индивидуально проявившей себя в трудный и героический период отечественной истории.

Владислав Сергеевич Корякин

Биографии и Мемуары