История германского фашизма

За исключением Мергенталера, эти перебежчики не имели за собой армии, и «усиление» ими фракций Гитлера было в лучшем случае личным триумфом сомнительного характера. К берегу Гитлера приставала щепа от потерпевшего крушение корабля «фелькише»; это не давало добавочного тоннажа. И если Гитлер еще должен был быть благодарен этим подозрительным возвращенцам и обещать им мандаты, то это лишь свидетельствует о том, что ему до зарезу необходим был даже малейший прирост партии.

В то время национал-социалистическая партия пользовалась лишь умеренным влиянием на правом фланге немецкой политики; по политической активности ее превосходил не только «Стальной шлем», но даже младогерманский орден.

Однако рост влияния, к тому же преувеличенный, той части левых, которые в душе желали нового обострения ситуации, толкнул эти союзы на неосторожные поступки; это пошло потом на пользу Гитлеру. Поворот младогерманцев в сторону центра расстроил фронт военных союзов: Мараун[109] предпринял свою «рекогносцировку» в Париж в интересах франко-германского соглашения и своим меморандумом министерству рейхсвера сорвал сплоченное выступление других организаций. Уже в октябре 1926 г. Стальной шлем, к которому одно время примкнул и капитан Эрхардт, выступил с лозунгом: «Работать с государством». Он дошел в этой «положительной» политике вплоть до требования: «больше власти президенту». Цель заключалась в том, чтобы обходным путем через президента создать правительственный правый блок, который потом пожрал бы государство. Но именно это отвергалось Гитлером; он считал, что таким путем правые не пожрут государства, а будут пожраны им. Это было правильно, пока левая вообще имела еще вес в немецкой политике, а она имела его еще много лет.

Солдаты стоят денег

Если партия вообще желала иметь политическое будущее, она не могла не стать теперь во враждебные отношения с обособленными военными союзами. Но в таком случае Гитлер должен был дать своей партии также собственную военную организацию, занимающуюся не только расклейкой плакатов и сбором объявлений для «Беобахтера». Поэтому ему приходилось во многом мириться с пфефферовской игрой в солдатики, с чем он в душе был не согласен. Таким образом в середине 1927 г. Пфеффер привел штурмовые отряды в такое состояние, что если как сила они еще далеко не могли сравняться со «Стальным шлемом», то отчасти могли соперничать с ним как образцовое предприятие. Во время Нюрнбергского съезда партии 21 августа демонстрировало около двадцати тысяч штурмовиков, стало быть в три раза больше, чем в прошлом году. Гитлер мог отважиться теперь превратить в дело свои слова: «Нам не нужны люди, которые душой еще с другим союзом». Принадлежность национал-социалистов к другим военным союзам — в 1925 г. нечто чуть ли не само собой разумеющееся — стала с 1927 г. невозможной.

Гитлер торжественно связывал теперь свои штурмовые отряды с судьбами Германии; на Нюрнбергском съезде он давал им поручения всемирно-исторического значения:

«Вы сохраните это знамя, — сказал он при освящении рейнского штандарта, — пока придет день и немецкий Рейн снова будет немецким». Венского знаменосца он напутствовал словами: «Вы принимаете это знамя как знак неразрывности нашего движения, пока не будут разорваны Версальский и Сен-Жерменский позорные договоры». Эссенцам он вручил знамя со словами: «Представителям старой оружейной мастерской германской империи».

Смотр сил на Нюрнбергском партийном съезде принес некоторое утешение после печальных веймарских дней. Заслуга в этом принадлежала в первую голову Пфефферу, так как партийный съезд был главным образом триумфом штурмовых отрядов. В ряды последних удалось привлечь остатки «Фронтбанна» и всех прочих местных дружин, не поглощенных «Стальным шлемом» или «Вервольфом». Это, конечно, стоило денег, а средства партии были еще скудны; почти все ушло на штурмовые отряды. Геббельс, например, приехал еще в 1926 г. в Берлин, можно сказать, без пфеннига в кармане, хотя был тогда уже знаменитым в Германии агитатором. Поэтому на съезде решено было приложить особые усилия, чтобы добыть денег. Был основан «имперский круг жертвователей», который в свою очередь состоял из местных «кругов жертвователей», т. е. из состоятельных членов партии и сочувствующих, регулярно плативших большие взносы.

Кроме того, на всех членов партии возложен был чрезвычайный единовременный сбор по две марки с человека: на собраниях, в которых выступал Гитлер, стали продавать по высокой цене места в ложах. В общем «круги жертвователей» вскоре дали руководителям областных организаций возможность работать в более сносных условиях, улучшили их материальное положение. В 1927 г. Геббельс уже разъезжает по Берлину в большом автомобиле, и корреспонденция в «Ангрифе» с упоением описывает красоту этого автомобиля (причем газета не преминула также несколько раз назвать марку автомобиля), который во время одной пропагандистской поездки бросался вперед, словно большой серый тигр.

Второй старт Штрассера