История города К.

Было временно реанимировано даже общество «Ритуал». Его предводитель изо дня в день настаивал, чтобы красный спикер покаялся не только за 37-й, но также за 36-й и 38-й годы. И на всякий случай за преследования старообрядцев.

Созерцая все эти чудеса, крыжовинские обыватели диву давались. Им ещё ни разу не приходилось воочию видеть схватку двух ветвей власти. (В свое время ссора Бориса Николаевича с Русланом Имрановичем в принципе обошла Крыжовинск стороной…) Между тем, проправительственный лагерь входил в раж, и в город потянулись агитаторы из Москвы. Для поддержки антинародного губернатора в охотничьих домиках поселились эстрадные певцы с певицами, акробаты и юмористы. Ближе к финишу на подмогу к ним подоспела популярная стриптиз-группа.

Город пестрел плакатами. Портреты улыбающегося Николая Александровича смотрели на дорогих и любимых земляков со всех столбов и заборов, с автобусов, трамваев и троллейбусов. Даже с дверей платного туалета на Большой Дворницкой. Спасения от них не было и на сельских просторах. Самолеты местного авиаотряда развеивали бумажную продукцию над полями и лесами. «Дорогие! Любимые! Дорогие! Любимые!..» красовалось на каждой берёзе.

Естественно, такое ведение кампании требовало расходов. Механизм изыскания средств антинародный губернатор перенял у народного визави. В одно прекрасное утро в офисе оптовой базы N*** раздавался телефонный звонок. Сидора Сидоровича вежливо приглашали в «белый дом» обменяться мнениями. Приглашенный кряхтел и ехал. На крыльце уже стоял свежевыбритый порученец. Мягко взяв Сидора Сидоровича под локоток, он провожал гостя до заветного кабинета. Переступая порог, Сидор Сидорович первым делом наталкивался на лучезарнейший взгляд Николая Александровича. По обе руки от хозяина сидели: окружной прокурор, полицмейстер, начальник тюрьмы и налоговый инспектор. Вошедший начинал тоскливо озираться.

– Как самочувствие, Сидор Сидорыч? – осведомлялся полицмейстер.

Негоциант сдержанно благодарил за заботу.

– Как семья, как дети? – подхватывал прокурор.

Сидор Сидорович односложно отвечал, что, дескать, все хорошо.

– Ну, а как бизнес? Процветает? – продолжал налоговый инспектор.

Гость уклончиво говорил, что сейчас, мол, всем трудно.

– Может, помощь требуется? – бойко предлагал начальник тюрьмы. – А то ведь мы всегда готовы…

Николай Александрович, все время хранивший молчание, улыбался при этих словах ещё более лучезарно.

– Благодарю. Попробуем справиться, – напряженно отзывался инвестор.

– И коммунизма не боишься? – весело спрашивал губернатор. – Подумай, Сидорыч.

Сидорыч, подумав, припоминал пленумы обкома КПСС, на которых сиживал невдалеке от Николая Александровича. Но вслух о таком не говорил.

– Оно опасно, конечно, – начинал вслух мыслить коммерсант.

– Защитим. Опасаться не надо! – твердо обещал гарант реформ.

Повисала тишина.

– В общем, давай, помогай детям, – брал быка за рога начальник тюрьмы.

– Детям? – вздрагивал негоциант.

– Ну да, детям. А ты думал, мы на политику просим? – возмущался инспектор. – Вот ведь люди, понимаешь…

– Не стой столбом. Делай это… взносы, – конкретизировал полицмейстер.

Николай Александрович отводил взгляд и с подчеркнутым вниманием рассматривал люстру.

– Сколько платить? Как всегда? – пробовал уточнить подзащитный.

– Сколько совесть подскажет! – пригвождал прокурор.

Сидор Сидорович опять кряхтел и лез в карман за сотовым телефоном. Бухгалтерия оптовой базы N*** сей же час переводила нужную сумму в фонд борьбы с коммунизмом. Гостя провожали лучезарными улыбками все собравшиеся чиновники.

С инвесторами помельче власть обходилась без церемоний. Квартальные надзиратели, обходя торговые ряды, сами облагали купчишек предвыборной данью. Брали и наличными, и векселями, и даже борзыми щенками. Разумеется, не всё поголовно третье сословие пассивно ожидало, когда придут или позвонят. Самые смекалистые частники первыми предлагали губернаторской команде свои услуги. От их пожертвований тоже никто не отказывался, а раздача дивидендов сознательным коммерсантам гарантировалась тотчас после издыхания гидры коммунизма.

Под этим напором обком дрогнул. Лучшие лекторские умы, породившие программу народно-патриотических сил, засомневались в победе. Единожды дав обет воздержания, на встречную пропагандистскую акцию со стриптизом рассчитывать не приходилось. Изменив-таки своим установкам, спикер Шабашкин принялся дозваниваться до Колбасина. Бывший первый секретарь, а ныне банкир сказал «да» и оплатил печатание миллиона цветных афиш с профилем Ивана Минаевича. К счастью, запломбированный эшелон с афишами из-за чьего-то головотяпства застрял у финляндской границы и прибыл в Крыжовинск на следующий день после голосования.