История города К.

Проверенная многими кампаниями коллективная бабка в целом не подвела. Отдельно взятые бабки усердно писали заявления о желании выразить волю на дому, и к ним с переносными урнами, тоже проверенными, спешили через сугробы надежные люди, отфильтрованные директорами. Когда появились первые цифры, стало ясно, правда, что с домашним волеизъявлением эффективные менеджеры переборщили. Добрая половина сознательных селян попала вдруг в число неходячих или сраженных внезапной хворью. Данный курьез впоследствии не прошел даже мимо иностранной прессы, вечно пишущей плохо о России.

Своя, крыжовинская пресса, ещё с вечера построенная ДУРСом, ждала итогов голосования в людской – то есть, особо оборудованном помещении у задней проходной. Место для подхода и кормления официальными новостями было огорожено фанерной декорацией, которая изображала цветущую под Нудеевым губернию. Сам владыка, разумеется, лично возглавил список бурых и косолапых. Он принимал доклады с мест на верхнем этаже. Главы дальних районов рапортовали особенно стремительно, дабы не потеряться на фоне других коллег. И червь сомнения шевельнулся внутри губернаторского организма уже тогда…

Нет-нет, деревенский процент «за» был вполне даже ничего по меркам простой глубинки, но очень уж заметно не дотягивал до рекордных показателей Чечни и Дагестана. А ведь была, была надежда, что, может быть, дотянет или почти дотянет.

Дальше принесли сводку по городу К., и рекорды Кавказа забылись сами собой. Елисей Васильевич не поверил глазам и перечитал увиденное дважды. Потом зачем-то изучил лист бумаги с обратной стороны и с пристрастием пощупал пальцами. Хотел даже куснуть, но вовремя опомнился на глазах у адъютанта. Стены кабинета перед ним как будто поплыли, и пилястры с канделябрами чуть не поменялись местами. Губернатор стиснул край письменного прибора.

– Ухова сюда, – услышал адъютант и, пятясь, покинул кабинет.

Отыскать мэра никто не мог, как ни старались. В особняке напротив дежурные клерки только разводили руками и приседали в испуге. Все вице-мэры тоже куда-то попрятались. Гонцам губернатора пришлось опять обратиться за помощью в «серый дом», и уже оттуда пришел ответ, что след Коли Ухова найден в одном из физкультурно-оздоровительных центров, а именно в той его части, которая к физкультуре не имела ни малейшего отношения. В субботу перед выборами городничий лег на профилактическое обследование. Согласно записи, у медицины возникло подозрение на крайнее переутомление.

Нудеев распорядился доставить к нему доктора философии Чудакова. Ученого сыскали быстро, и тот предстал перед ликом начальства. Лидер обкома бывшей руководящей и направляющей партии вид имел растерянный и смущённый. Того, что стряслось этой ночью, он сам не ожидал и не планировал. А случилось так, что его почти уже забытая Богом и людьми партия набрала наибольший процент голосов у жителей города К., оставив за кормой весь «медвежий» список с губернатором во главе. Хотя, собственно, и агитации практически не вела, ограничившись парой-тройкой ритуальных заявлений.

Адъютанты Коли Ухова искали в это время доцента Карманова – то ли в целях сугубо медицинских, то ли в качестве знатного политтехнолога. Увы, боевой доцент находился по своему последнему обыкновению где-то между Крыжовинском и Москвой и сотовый телефон не брал. А затем и вовсе бесчувственный голос сообщил, что абонент не зарегистрирован. Человек, похожий на муниципального советника Сеню, крыл консультантов, Карманова и всю его родню так, что слышали и мэрия, и близлежащие улицы…

После обеда в понедельник на лентах информационных агентств России появились комментарии, суть которых сводилась к следующему: город К. вернул себе звание столицы «красного пояса». Мудрейшие из политологов рассуждали на эту тему и так, и этак, но по сути крыжовинского казуса высказался один безымянный горожанин, не пожелавший представиться съемочной группе телевидения. «Лишь бы не за этих», – ответил он на стандартный вопрос, за кого намерен голосовать. В ответ на уточняющий вопрос, кто такие «эти», опрошенный только усмехнулся.

Губернатор Нудеев побелел от гнева и отменил все намеченные мероприятия. Вторник миновал в напряженной тишине, редкие чиновники прошмыгивали мимо главного кабинета быстрее серн. Из столицы в город просочилось неслыханное ранее слово «Болотная». В среду всех главных редакторов городских и губернских газет позвали на неформальную встречу. Что это будет, никто не объяснил. На всякий случай все хорошенько помылись, погладили брюки и шнурки. Приглашенных по одному провели в зал и усадили за стол, уставленный бутылками с минеральной водой и тарелками с печеньем. Главные редакторы тотчас достали авторучки и карандаши, не полагаясь на диктофоны. К печенью и воде ни один из них не притронулся.