История государства Российского. Том IV

Хотя мы не видим по летописям, чтобы Князья Смоленские когда-нибудь ездили в Орду и платили ей дань: но сему причиною то, что повествователи наших государственных деяний, жив в других областях, вообще редко упоминают о Смоленске и его происшествиях. Возможно ли, чтобы Княжение, столь малосильное, одно в России спаслося от ига, когда и Новгород, еще отдаленнейший, долженствовал повиноваться Царю Капчакскому? В Смоленске господствовал тогда Иоанн Александрович, внук Глебов, с коим Димитрий, Князь Брянский, в 1334 году имел войну. Татары помогали Димитрию; однако ж ни в чем не успели, и Князья, пролив много крови, заключили мир. Вероятно, что Хан не участвовал в предприятии Димитрия и что сему последнему служила за деньги одна вольница Татарская; но Иоанн Александрович ободрился счастливым опытом своего мужества и, вступив в союз с Гедимином, захотел, кажется, совершенной независимости. По крайней мере Узбек объявил его мятежником, отрядил в Россию Могольского Воеводу, именем Товлубия, и дал [в 1340 г.] повеление всем нашим Князьям идти на Смоленск. Владетель Рязанский, Коротопол, выступил с одной стороны, а с другой сильная рать Великокняжеская. Под знаменами Московскими шли Константин Васильевич Суздальский, Константин Ростовский, Иоанн Ярославич Юрьевский, Князь Иоанн Друцкий, выехавший из Витебской области, и Феодор Фоминский, Князь Смоленского Удела. Не имея особенной склонности к воинским действиям, Иоанн Даниилович остался в столице и вверил начальство двум своим Воеводам. Казалось, что соединенные полки Моголов и Князей Российских должны были одним ударом сокрушить державу Смоленскую; но, подступив к городу, они только взглянули на стены и, не сделав ничего, удалились! Вероятно, что Россияне не имели большого усердия истреблять своих братьев и что Воевода Узбеков, смягченный дарами Смолян, взялся умилостивить Хана.

Сим заключилось достопамятное правление Иоанна Данииловича: остановленный в важных его намерениях внезапным недугом, он променял Княжескую одежду на мантию Схимника и кончил жизнь в летах зрелого мужества, указав наследникам путь к единовластию и к величию. Но справедливо хваля Иоанна за сие государственное благодеяние, простим ли ему смерть Александра Тверского, хотя она и могла утвердить власть Великокняжескую? Правила нравственности и добродетели святее всех иных и служат основанием истинной Политики. Суд Истории, единственный для Государей — кроме суда Небесного, — не извиняет и самого счастливого злодейства: ибо от человека зависит только дело, а следствие от Бога.

Несмотря на коварство, употребленное Иоанном к погибели опасного совместника, Москвитяне славили его благость и, прощаясь с ним во гробе, орошаемом слезами народными, единогласно дали ему имя Собрателя земли Русской и Государя-отца: ибо сей Князь не любил проливать крови в войнах бесполезных, освободил Великое Княжение от грабителей внешних и внутренних, восстановил безопасность собственную и личную, строго казнил татей и был вообще правосуден. Жители других областей Российских, от него независимых, завидовали устройству, тишине Иоанновых, будучи волнуемы злодействами малодушных Князей или граждан своевольных: так в Козельске один из потомков Михаила Черниговского, Князь Василий Пантелеймонович, умертвил дядю родного Андрея Мстиславича; так Владетель Рязанский, Коротопол, возвращаясь из Орды перед Смоленским походом, схватил по дороге родственника своего, Александра Михайловича Пронского, ехавшего к Хану с данию, ограбил его и лишил жизни в нынешней Рязани; так Брянцы, вследствие мятежного Веча, умертвили (в 1340 году) Князя Глеба Святославича, в самый великий для Россиян праздник, в день Св. Николая, несмотря на все благоразумные убеждения бывшего там Митрополита Феогноста.