Читаем История греческой литературы Том II полностью

Сколько времени Геродот жил в Афинах, неизвестно, но, судя по его хорошему знакомству с Афинами и с Аттикой, можно думать, что он жил там довольно долго. Вероятно, в Афинах он познакомился с некоторыми видными людьми, но ничего достоверного об этих знакомствах сказать нельзя.

Перикла Геродот, разумеется, должен был знать; но никаких веских оснований думать, что он был близок к Периклу, нет.

Мнение о дружбе Геродота с Софоклом основано на двух фактах: во-первых, у Софокла в "Антигоне" (ст. 905 сл.) героиня трагедии высказывает ту же мысль, какую высказывает у Геродота (III, 119) жена Интаферна; во-вторых, Плутарх приводит начало стихотворения Софокла, посвященного Геродоту (An seni gerenda sit respublica, 3 = p. 959).

Жена Интаферна у Геродота, на вопрос Дария, арестовавшего ее родственников, кого из них она желает сохранить в живых — мужа, детей или брата, отвечает, что она выбирает брата; свое желание она мотивирует так: "Муж у меня может быть и другой, если божеству будет угодно; могут быть и дети другие, если я потеряю этих; но иметь другого брата я никак не могу, потому что у меня нет в живых ни отца, ни матери".

Антигона у Софокла приводит точь-в-точь такой же довод: "По смерти мужа муж у меня был бы другой, и ребенок был бы от другого мужа, если бы я лишилась этого ребенка [или "этого мужа"]; но, когда мать и отец скрыты в обители Аида, никакой брат никогда не может возрасти".

Сходство здесь поразительное; сомнения не может быть в том, что они находятся в каком-то соотношении между собою. Но текст Софокла здесь ненадежен в критическом отношении: слова Антигоны настолько тут неуместны, что обычно считаются позднейшей вставкой, сделанной или самим Софоклом, или кем-нибудь после его смерти[41]. Если вставка сделана кем-нибудь другим, то, конечно, этот текст не имеет никакого отношения к вопросу о дружбе между обоими авторами, но если даже он принадлежит самому поэту, то и это не может свидетельствовать о взаимной дружбе обоих: Софокл мог слышать рассказ Геродота во время чтения его в Афинах и воспользоваться им для своего произведения.

Второй довод в доказательство дружбы Софокла с Геродотом также неубедителен или, может быть, даже совсем не имеет отношения к данному вопросу. Плутарх цитирует начало какого-то стихотворения Софокла: "Софокл сочинил песнь Геродоту, будучи пятидесяти пяти лет". Ученые, приводящие этот довод, конечно, считают несомненным, что упоминаемый здесь Геродот есть именно историк, но в этом нельзя быть уверенным. Об этом стихотворении больше ничего нам не известно, а потому неизвестно и то, историку ли Геродоту было посвящено оно; между тем имя Геродот не редкое.

Но, если даже тут разумеется Геродот-историк, то, не зная содержания стихотворения, нельзя один только факт сочинения стихов, посвященных Геродоту, считать признаком дружбы.

Кроме того, в доказательство дружбы обоих писателей ссылаются на сходство их образа мыслей [42]. Этот довод ничтожен: люди, сходные по образу мыслей, далеко не всегда бывают друзьями; кроме того, совершенно невозможно доказать духовное сходство между ними, потому что личные свойства ни того, ни другого нам не известны.

Можно только удивляться, как на основании таких сомнительных доводов в некоторых научных сочинениях делаются категорические выводы о дружбе, даже о "союзе теплой дружбы", соединявшем "обоих редких мужей!".

Ученых интересует также вопрос, что читал Геродот в Греции (или в Афинах). По мнению одних, он читал последние три книги своей "Истории", по мнению других — первые книги, по мнению третьих — вообще интересные отрывки. Вопрос этот, конечно, не может быть решен, да и едва ли нужно его решение. Правда, авторы этих гипотез думали, что от того или другого решения его зависит и решение вопроса о последовательности составления Геродотом отдельных частей его труда, но едва ли это так. Если бы даже могло быть доказано, что Геродот читал такую-то часть, то разве это было бы доказательством того, что другая часть им не была еще составлена?

Сколько времени жил Геродот после своего переселения в Фурии? Жил ли он там все время до смерти (не считая, может быть, путешествий по Южной Италии и Сицилии), или же приезжал на время в Грецию, или даже совсем переселился в Афины? Все эти вопросы пока не могут быть решены окончательно за неимением данных.

2. "ИСТОРИЯ" ГЕРОДОТА

а) Введение

Под именем Геродота до нас дошли два сочинения: "История" и "Жизнь Гомера". Последнее сочинение в современной науке признается подложным, и потому рассмотрению подлежит, как подлинный труд Геродота, только его "История".

В современных печатных изданиях это сочинение носит разные заглавия: "Геродот", "Истории Геродота", "Музы Геродота". Эта разница происходит оттого, что в большей части рукописей, содержащих сочинение Геродота, совсем нет заглавия, относящегося ко всему сочинению, а есть заглавия лишь отдельных его книг. Приведенные выше заглавия даны издателями труда Геродота в новое время.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука