История Греции

Наконец, путем более правильного исчисления длины солнечного года достигают более точного соответствия между календарем и природными условиями. Наиболее естественно считать месяцы по луне (от одного полнолуния до другого), а год — по солнцу (от самого короткого или длинного дня до следующего такого же, т. е. от зимнего или летнего солнцестояния). Затруднение заключается в том, что ни лунный месяц, ни солнечный (тропический) год не содержат целого числа дней (29,53 дня и 365,2422 дня). Приходится брать целое число дней, а время от времени вставлять дни, выравнивая накапливающуюся разницу. Так, в архаическую эпоху считали 12 лунных месяцев по 30 и 29 дней, что давало всего 354 дня. Три года из каждых восьми имели по лишнему месяцу в 30 дней. По мере развития астрономических знаний появились новые, более точные способы интеркаляции (вставки дополнительных месяцев). Наиболее известны цикл Энопида (в 59 лет, после которого календарь снова приходит в согласие с астрономическим годом) и Метонов цикл, названный так по имени афинянина Метона (V в. до н. э.). Этот цикл девятнадцатилетний и давал среднюю величину года в 365 5/19 дня.

Медицина

В медицине выдающуюся роль играла школа на острове Косе. Здесь жил знаменитый врач Гиппократ. Он собрал так много наблюдений, что книги, написанные им и его учениками,[259] служили основным руководством по медицине вплоть до XVII в. Наряду с наивными аналогиями и суевериями, в сочинениях Гиппократа есть целый ряд совершенно правильных замечаний, например, о влиянии диэты, климата и т. д. на здоровье человека. Гиппократ отрицает существование болезней, «посланных богами» (древние считали, например, эпилепсию «священной болезнью»), и говорит, что все болезни одинаково священны и все они объясняются одними и теми же естественными причинами. Гиппократ знает кое-что из анатомии человеческого тела, но утверждает и ряд нелепостей: так, он не отличает нервов от кровеносных сосудов и думает, что артерии наполнены не кровью, а воздухом.

Старшие софисты

Если учение Демокрита представляет собой высшую точку развития ионийской науки и философии, в которой острие научного интереса направлялось на область точных наук, то для научного движения, имевшего центром Афины конца V в., характерно отсутствие интереса к точным наукам. Больше всего интересовала здесь правильная организация жизни отдельного человека. Это направление называется софистикой. Слово «софист» не имело тогда того смысла, который мы придаем ему теперь; в V в. в этом слове не было ничего отрицательного. Под софистом разумелся человек, который сделал себе профессию из философии. Философы старого типа не учили публично; у них были ученики, с которыми они никогда не расставались, которым передавали все свои знания, — это был закрытый кружок энтузиастов. Софисты же получали деньги за свое преподавание, у них не было замкнутого круга учеников, они странствовали из города в город, заранее объявляя о своих публичных докладах. Люди приходили к ним, и за большие деньги они разрешали слушать свои лекции. Ученики философов старого типа хотели стать такими же учеными, как и их учителя. Ученики софистов вовсе не хотели стать учеными, они предназначали себя для государственной деятельности; наука им нужна была для расширения кругозора, чтобы лучше управлять государством, чтобы быть интересными собеседниками в обществе. Они брали от науки только то, что им полезно, и сами софисты сообщали им только то, что может быть полезно знатному человеку в его непосредственной практике. В центре учения софистов лежало то, что нужно государственному деятелю, — ораторское искусство, эристика, т. е. искусство спорить, или умение «сделать слабое дело сильным», как говорили в древности.

Софисты излагали основы учения о государстве, о нравственных обязанностях человека, учение о счастье, т. е. учили, при каких условиях человек может стать наиболее счастливым. Что же касается точных наук, то здесь их установка была довольно скептической, хотя часто они и являлись проводниками революционных материалистических учений.

Протагор

Известный софист Протагор, земляк Демокрита, с которым Демокрит постоянно полемизировал, утверждал в противовес и элейцам и Демокриту, что все, представляющееся нам, как раз в таком виде и существует для каждого в отдельности из нас. Что человеку представляется, то для него и существует. «Человек есть мера всех вещей, существующих, как они существуют, и не существующих, как они не существуют». Если мы предмет представляем себе сладким, значит, он для нас — сладкий; для другого человека тот же предмет будет кислым. Для каждого человека в отдельности существует мир — мир его представления; вне нас существует лишь некая неопределенная материя, заключающая в себе все эти миры.