История Греции

Алкивиад, сын Клиния, родился незадолго до 450 г. По отцу он происходит из очень знатного рода (его считали потомком гомеровского Эанта); мать же его принадлежала к роду Алкмеонидов. Он был воспитан под руководством своего ближайшего родственника Перикла и был очень близок к философу Сократу. Плутарх в своей биографии Алкивиада сообщает ряд фактов — исторических или анекдотических — о его честолюбии, непостоянстве, самодурстве и т. д. Сначала Алкивиад был ярым афинским патриотом, сторонником самой широкой экспансии Афин, — главным образом на запад; он и лично участвовал в боях, храбро сражаясь с врагами Афин под Потидеей и в битве при Делии (вместе с Сократом). Позже Алкивиад переходил то на сторону Спарты, то на сторону персов; то действовал в союзе с крайними демократами, то требовал введения в Афинах олигархического строя.

Последующая история Афин часто рассматривается с точки зрения «честолюбия», «беспринципности», «гениальности» Алкивиада. Такой подход несостоятелен. В кажущейся переменчивости Алкивиада была своя глубокая логика. Все его поведение — только маска, которою пользуется хитрый политик, чтобы скрыть свои истинные планы. Нет сомнения, что за спиной Алкивиада стояла целая большая группа: иначе трудно было бы понять, почему после ухода Алкивиада, когда его политическая карьера, казалось, была кончена, в Афинах (как мы видим из Аристофана) еще очень многие умеренные граждане мечтали о его возвращении. Если мы попытаемся охарактеризовать устремления той группы, которую возглавлял Алкивиад, и будем исходить из его поступков, столь противоречивых на первый взгляд, то придем к выводу, что это та же группа, которая впоследствии в продолжение IV в. все громче и громче заявляет о своем существовании.

По словам Платона,[263] Алкивиада уже в юности нисколько не соблазняла мысль стать, подобно Периклу, первым человеком в Афинах. Он мечтал не более и не менее, как о соперничестве с персидским царем. Алкивиаду совершенно чужды мораль или патриотизм полиса. Ему все равно, где действовать — в Афинах, в Спарте или при дворе персидского сатрапа в Малой Азии. Ему важно создать огромное государство, в котором у власти стояли бы волевые люди, господствующие по праву сильного, а никак не аристократы и не народные массы; во всяком случае демократию Алкивиад называл «общепризнанной глупостью».

Если мы вспомним, что Архидамова война затруднила сношения между греческими государствами, а частично и уменьшила безопасность сообщений на Эгейском море, и что несомненно уже в эту эпоху начинает все более увеличиваться значение окраин античного мира, прежде всего Сицилии и Египта, то мы поймем, что уже в этот период должна была начать образовываться группа владельцев крупных торговых и ремесленных предприятий, стоявших в силу своих торговых связей выше интересов отдельных полисов. Такая группа была, очевидно, заинтересована в создании единой более централизованной сильной власти, обеспечивающей безопасность путей и устойчивость экономических отношений. С другой стороны, она не могла не быть заинтересована в том, чтобы был положен конец господству крайней демократии с ее залезанием в карманы богатых людей, вносящим неуверенность и расстройство в торговые дела. От какого из греческих полисов будет исходить эта объединительная деятельность, и под каким флагом она будет проводиться — этой группе должно было быть в сущности безразлично. Наиболее типичным выразителем идеологии этой группы был впоследствии Исократ, о котором будет сказано в одной из следующих глав.

В деле свержения власти радикальной демократии естественными союзниками Алкивиада, казалось, должны были бы быть олигархические клубы. Но эти клубы опирались на родовитую аристократию с ее узкими традициями античного полиса, а во внешних отношениях слепо следовали за Спартой; поэтому Алкивиад в своей борьбе с радикальной демократией мог использовать эти клубы только до определенного момента, чтобы затем порвать и вступить в борьбу с ними: он мог терпеть рядом с собой только людей безусловно преданных интересам его группы и не мог считаться с амбицией знатных родов.