История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко

Точно также им не известно, что, помимо повествовательных русских источников, есть краткое сообщение немецких хроник (Торунские анналы, Хроника Дитмара Любекского и Хроника Иоганна Посильге), помещенное с точной датой 8 сентября 1380 г.[100] Сведения этих хроник восходят к информации, полученной во время съезда ганзейских купцов в Любеке в 1381 году. На этом съезде специально обсуждались вопросы торговли с русскими землями (Новгородом). Неудивительно, что тогда там собрались осведомленные и часто бывающие на Руси люди.[101] Сохранилась запись Успенского синодика с именами павших на Дону.[102] Существует, наконец, информация в текстах московско-рязанских договоров, где недвусмысленно указывается на то, что рязанцы при возвращении русских войск с Дона «мосты переметали» (разрушили переправы), кроме того, в договорах регулируются отношения по поводу части отнятых рязанцами трофеев и возвращения захваченных тогда в рабство участников битвы.[103]

Но, честно говоря, трудно винить авторов новой хронологии в том, что им неведомы источники, не упомянутые в единственном использованном ими пособии. Как они могли узнать обо всем этом, если они не увидели даже в цитируемых ими комментариях такой простой фразы: «Тексты отдельных списков „Задонщины” издавались неоднократно».[104] Далее Л. А. Дмитриев отсылает любопытных (к таковым не относятся А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский) к последнему на тот момент фундаментальному изданию всех списков «Задонщины».[105] Получается, что историки не боятся издавать списки «Задонщины» по отдельности. Зачем же понадобилась реконструкция? Неужто и вправду затем, чтобы получить достаточно полное представление о тексте литературного произведения? Именно так, Анатолий Тимофеевич! При этом обращу Ваше внимание на одну особенность: реконструкции публиковались и использовались в основном литературоведами (именно литературоведы готовили имеющийся у Вас том ПЛДР). Кроме того, реконструкция «Задонщины» осуществлена по определенным правилам, указанным Л. А. Дмитриевым в тексте комментария. Эти правила тоже остались незамеченными новохронологами. А ведь, судя по этим правилам, в задачу авторов реконструкции не входила замена Москвы-реки на Дон, а Коломенского на Коломну. Курсивом эти названия выделены лишь потому, что различные списки дают различные созвучные варианты написания географических названий: «на поле Куликове на речке Непрядне…; бысть Мамаевчина… за Дономь на усть Непрядвы (Кирило-Белозерский список); на поли Куликове на реце Непрядене (Синодальный список); на поле Куликове на речьке Напряде (список Ундольского)».[106] А в списке Исторического музея вообще Непрядва написана как «Направда».

Пародийность всего этого новоисточниковедческого эссе А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского состоит в том, что, проделав некоторый анализ единственного «основного первоисточника», они больше этот источник не используют. Вообще неясно, почему авторы так переживают за плохое состояние «Задонщины». Во всей своей системе доказательств они лишь два раза сделали ссылку на «Задонщину». Несмотря на все заверения ученых новохронологов, подлинно основным источником для новой хронологии является «Сказание о Мамаевом побоище».

«Сказание» — это самый поздний из литературных памятников Куликовского цикла. Оно создано на рубеже XV–XVI веков. При создании «Сказания» были использованы как ранние источники о Куликовской битве (в том числе и «Задонщина»), так и более поздние литературные произведения. Сюжеты и образы литературы конца XV столетия были перенесены автором в исторический контекст событий 1380 года. Именно поэтому очень многие сообщения «Сказания» являются недостоверными. По сути, полное доверие историков вызывают лишь те сообщения «Сказания», которые очевидно заимствованы из Летописной повести и «Задонщины». Так называемый «географический блок» памятника, прямо связанный с описанием маршрута движения войск к Дону, в таком пространном виде — плод творчества книжника конца XV века. Правдоподобность описываемого в «Сказании» маршрута связана с тем, что до конца XVI века южные и юго-восточные пути из Москвы оставались направлениями контактов (очень часто военных) с Большой Ордой, а затем и с ее осколками — Казанским, Астраханским, Крымским ханствами и Ногайской ордой.

Подробность описания движения войск в «Сказании» стала основной причиной того, что А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский моментально забыли о более лапидарной и образной «Задонщине» и большинство своих фактов добывали именно из текста «Сказания». Однако авторы пользуются «Сказанием» точно так же, как и текстами упомянутых комментариев в издании «Памятники литературы Древней Руси». То есть по принципу: «здесь вижу, а здесь не вижу». Не знаю, стоит ли за этим особенность навыков чтения у авторов (скажем, они привыкли читать через абзац), или же откровенная предвзятость в выборке фактов?