История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко

К сожалению, еще один узник самодержавия - Н.И. Кибальчич - не был энциклопедистом. Иначе, разрабатывая свой реактивный летательный аппарат и, без сомнения, зная оба закона, он наверняка бы заметил, что в них фигурирует одно и то же "вэ" и уже тогда, более века назад, всем открылось бы естество природы:

E=const2m /2P2 или

кинетическая энергия, накопленная телом, зависит от массы и давления газа, полученного при сжигании яблок. Справедливость этого закона природы очевидна всякому постороннему на примере того же ракетного движения: чем быстрее летит ракета, тем больше топлива она сожгла и тем меньше давление газа в струе позади ракеты.

Из сказанного и из методологических принципов, которых, не всегда, правда, последовательно (игнорируя Плутарха) придерживается А.Т. Фоменко-историк, для Фоменко-математика неизбежна следующая теорема:

Если у двух любых множеств существует общее подмножество, эти множества тождественны.

Следствия, вытекающие из этой теоремы, читатель найдет во множестве в работах А.Т. Фоменко-историка. Я заострю внимание только на одном. Гей-Люссак, немало потрудившийся над раскрытием сути величины "вэ", придерживался совершенно другой сексуальной ориентации, чем знаменитая Клеопатра - ведь ее возлюбленный - соратник и шурин императора Августа - Марк Антоний, был, по убеждению А.Т. Фоменко, никем иным, как гетерой Антонией.

Из указанной теоремы вытекает и четвертый ход комбинации, о которой говорилось в начале, а именно, отождествление римского императора Антонина Пия - государя Птолемея, с императором Священной Римской империи германской нации Максимилианом Габсбургом. Хотя неизвестно, могли ли древние греки понять словосочетание "Анатолий Тимофеевич Фоменко" как - "явление богоугодных чудес", древние римляне и Европа, сохранившая латынь как язык культуры и религии, совершенно точно употребляли слово "pius" не только как имя, но и в изначальном его смысле - "благочестивый". Максимилиан был благочестив и, если вдобавок вспомнить, что императоры после Юлия Цезаря были цезарями, а после Октавиана Августа - еще и августами, становится понятно, что, согласно теореме, никаких трудностей не возникает в отождествлении римского императора Тита Элия Адриана Антонина, которого сенат за добродетель удостоил почетного имени Пий, с Максимилианом - благочестивым и августейшим кайзером, как говорят теперь немцы, их империи. Просто писавшие, да и печатавшие, все подряд с прописной буквы, когда - на немецком, а когда - и на латыни римляне из средневековой Вены (или же австрийцы из Рима?) ставили при основном имени Пий то Антонина, то Максимилиана, хотя имели в виду одного и того же человека.

* * *

По сравнению с глобальными проблемами, на которые обратил свое внимание А.Т. Фоменко, вопросы определения авторства текстов представляются ничтожными. Само собой разумеется, что каталог звезд, содержащийся в "Альмагесте" составил конкретный автор - астроном Птолемей. Такова и обычная точка зрения рядового читателя. Однако даже ему понятно, что для садовника "корень" обозначает нечто иное, чем для математика. Привычный для всех нас автор не похож на автора литературоведов, историков или библиотекарей; с результатами их трудов по определению авторства многие, наверняка, сталкивались в библиотеках, которые с середины XIX в. имеют обычай вести свои каталоги именно по алфавиту авторов. Как оказывается, автором не обязательно называется конкретный человек - ведь и Козьма Прутков и Бурбаки - коллективные псевдонимы, но, тем не менее, авторы. Новый псевдоним придумывать вовсе необязательно, вполне подходит и самое обычное имя - например, Гай Юлий Цезарь, под которым нам известны не только "Записки о Галльской войне", которые заканчивал Авл Гирций, но и все остальные "Записки" - об Александрийской, Африканской и Испанской, целиком написанные то ли Гирцием, то ли кем-то другим. Многовековые исправления и дополнения первоначальных текстов не меняли сути фундаментальных трудов, поэтому и по сию пору авторами словарей средневековой латыни и греческого языка считаются Шарль Дюканж и Анри Этьен - эрудиты XVI и XVII веков.