История и философия науки. Учебное пособие

Названные работы, особенно «Анти-Дюринг», достаточно специфичны в силу своей полемичности. Напомним общеизвестные высказывания Энгельса о том, например, что современный материализм – «это вообще уже больше не философия, а просто мировоззрение, которое должно найти себе подтверждение и проявить себя не в некоей особой науке наук, а в реальных науках»[11]. Сказано более чем ясно. Энгельс говорит о философии как «ныне покойной». Еще не менее четкий тезис: «Как только перед каждой отдельной наукой становится требование выяснить свое место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней»[12]. Неоднократно говорится о том, что из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет учение о мышлении и его законах – формальная логика и диалектика. Именно самостоятельное существование, поскольку «все остальное входит в положительную науку о природе и истории»[13].

Вместе с тем тут же Энгельс говорит о том, что диалектика есть или должна стать наукой: «Но диалектика и есть не более как наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления»[14]. Все эти, столь исключающие друг друга мысли, высказаны Энгельсом в одной и той же книге. Они и породили различные трактовки предмета философии в марксистской литературе от сугубо онтологической до гносеологической.

Что же касается сути дела, то фактически возрождается стоящая над «положительными науками» наука наук – диалектика. Она и выступает как философия, тождественная особой науке, специфика которой усматривалась в ее качественной и количественной всеобщности. В набросках плана работы, которую советские издатели назвали «Диалектика природы» и который составлен в период между 1878 и 1880 гг., находим: «Диалектика как наука о всеобщей связи. Главные законы: превращение количества и качества – взаимное проникновение полярных противоположностей и превращение их друг в друга, когда они доведены до крайности, – развитие путем противоречия, или отрицание отрицания, – спиральная форма развития»[15].

Эту сциентистскую позицию Энгельса трудно понять и тем более принять. Во-первых, можно ли вести речь о «всеобщих законах» бесконечного мира? Мы впадаем при этом в неразрешимое противоречие, если не попытаемся выйти за пределы материального мира и принять в качестве точки отсчета Абсолютную идею, Бога, одним словом творца материального мира, который, по меньшей мере, в качественном плане должен признаваться конечным образованием. Во-вторых, как можно, оставаясь приверженцем идеи качественной и количественной бесконечности мира в пространстве и времени, допускать конечное число «всеобщих законов», говорить о трех «главных законах»?

В общем, сциентистская трактовка философии Энгельсом как науки о всеобщих законах, по сути, без выделения их гносеологической специфики, вела философию в тупик, порождала множество противоречий, обилие точек зрения, якобы свидетельствующих о творческом развитии этой философии. На деле же, в конечном счете (естественно, не всегда) все замыкалось схоластическими дискуссиями, связанными со сталкиванием друг с другом далеко «непричесанных» мыслей Энгельса. И началось это уже давно[16].

На Западе среди марксистов господствовало мнение, которое четко изложил Франц Меринг в статье «Исторический материализм»: «Маркс и Энгельс всегда оставались на философской точке зрения Фейербаха, поскольку они ее не расширили и углубили, распространив марксизм на область истории; коротко и ясно говоря, в области естествознания они были механическими материалистами так же, как в области истории материалистами историческими»[17]. В России, в 90-е годы XIX в. Плеханов и Ленин полагали, что марксизм вообще устранил философию и старую, и новую. В «Очерках по истории материализма» (1896) Плеханов писал: «Философия, оказавшая в прошлые столетия огромные услуги естествознанию, должна была освободить социальную науку из лабиринта противоречий. По выполнению этой задачи философия могла бы сказать: «Я исполнила свой долг, я могу уйти, так как в будущем точная наука должна сделать бесполезными гипотезы философии»[18]. Ленин держался более жесткой позиции. В работе «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» (1895) читаем: «С точки зрения Маркса и Энгельса, философия не имеет никакого права на отдельное самостоятельное существование, и ее материал распадается между отдельными отраслями положительной науки»[19]. Правда, напомнить об этом выводе Ленина в советский период никто не решался, а сам автор, не прошло и десяти лет (когда стало нужным теоретически расправиться с Богдановым), как признал и философию вообще, и марксистскую философию, в частности, которую вслед за Энгельсом именовал наукой об «общих законах».