История и география загробного мира

Кроме того, путешественнику было запрещено целовать любимых жен и детей, сошедших в преисподнюю до него. Что касается нелюбимых жен и детей, то их в преисподней возбранялось избивать – потустороннее законодательство было много гуманней тогдашнего земного. Также в преисподней по не вполне ясным причинам не рекомендовалось бросать на землю дротик и носить посох. Все это дает вдумчивому этнографу определенное представление о семейно-брачных отношениях, гигиенических традициях и моде царства Эрешкигаль. Судя по всему, бурное проявление чувств в шумерской преисподней было не принято и могло обратить на себя общественное внимание. Избиение нелюбимых жен и детей тоже не приветствовалось. Ношение чистой одежды и умащение елеем в царстве Эрешкигаль были редкостью. Не пользовалась популярностью и обувь, раз шум сандалий грозил привлечь особое внимание к пришельцу. Все это вступает в некоторое противоречие с археологическими находками, которые говорят о том, что шумеры и аккадцы, переселяющиеся в иной мир, брали с собой и обувь, и нарядную одежду, и косметику. Впрочем, не исключено, что они делали это лишь постольку, поскольку были мало знакомы с традициями преисподней, и что впоследствии эти одежды и шкатулки пылились без употребления… Из письменных источников известно, что облачение в чистые одежды и умащение тела или статуи покойного елеем входили в погребальный ритуал шумеров. Но эта информация не слишком противоречит сообщению Энкиду, поскольку известно, что шумерская преисподняя была местом пыльным – в эпосе о Гильгамеше говорится, что там «засовы и двери покрыты пылью», – и обитатели загробного мира могли достаточно быстро потерять свой ухоженный вид.

Энкиду, естественно, нарушил все данные Гильгамешем заповеди и даже не удержался от рукоприкладства по отношению к нелюбимой покойной жене и ребенку. После чего ему пришлось остаться в царстве Эрешкигаль навсегда. Произошло это не по воле богов, желавших наказать нечестивца, а по естественным причинам:

Когда Энкиду из земли захотел подняться, —
Нáмтар его не держит, демон его не держит,
Страж Нергала беспощадный его не держит —
Земля его держит.

Тщетно Гильгамеш бегал из храма в храм и молил богов о спасении верного слуги. Один лишь бог Эа (Энки) откликнулся на просьбу царя, но и он не мог пойти против закона. Эа лишь попросил Нергала открыть отверстие в земле, чтобы дух злосчастного Энкиду мог выйти на поверхность и рассказать Гильгамешу о быте и нравах преисподней.

Нергал исполнил просьбу старого бога, и дух Энкиду встретился с Гильгамешем. Друзья обнялись, но потом Энкиду подтвердил, что, несмотря на объятия, он всего лишь дух, а тело пребывает под землей: «как старое платье, едят его черви», и «полно оно праха». Тем не менее со слов Энкиду выяснилось, что в загробном мире все обстоит не так уж и плохо и достаточно справедливо.

«Того, кто сына родил, видал ты?» – «Видел,
Он в Земле утешен, хлеб он вкушает».
«Того, кто трех сыновей родил, видал ты?» – «Видел,
Он в Земле утешен, пьет он воду».
«Того, кто четырех сыновей родил, видал ты?» – «Видел,
Его кормят и поят, веселится его сердце».

Еще лучше оказалась участь того, кто родил пятерых сыновей, – «во Дворец он входит». Самой завидной, вероятно, была загробная судьба человека, родившего семерых, – такие упоминаются, но их воздаяние для нас остается загадкой: текст испорчен. Убитый в сражении будет утешен сразу отцом, матерью и склонившейся над ним женой… Но все эти загробные радости предстоят лишь тем, о чьей участи позаботились живые. Энкиду довелось видеть того, «чье тело брошено в степи», – «его дух в земле не имеет покоя». И совсем уж жалкий жребий ожидает того, чей дух не чтим потомками:

Из горшков объедки, хлебные крошки,
Что на улице брошены, ест он.