История и культура гуннов

Филосторгий в труде Ecclesiastical History, написанном между 425 и 433 гг., «узнает» в них невров. Образованный и начитанный человек, он, по-видимому, отыскал ныне утраченное описание невров, которое совпало с его знаниями о гуннах. Можно подумать, что Филосторгий, не столь критично настроенный, как Геродот, верил в истории об оборотнях, коими считались невры. Синезий и Иероним, вероятно, являлись не единственными, кто сравнивал гуннов с волками. И не было ничего необычного в том, что Филосторгий идентифицировал зверствовавших гуннов с оборотнями Скифии. Но самое вероятное объяснение верования – местоположение невров. Они были самым северным народом, гунны пришли с дальнего севера, значит, гунны есть невры. Сказать, что они жили вдоль Рифейских гор, как это сделал Филосторгий, – всего лишь другой способ поместить их как можно дальше на север. После легендарного Аристея Рифейские горы считались регионом вечных снегов, домом ледяных бореев.

Идентификация гуннов с киммерийцами Прокопия не лучше и не хуже его заявления, что готы, вандалы и гепиды в прежние времена назывались сарматами. Обычно Прокопий, как и Теомистий и Клавдиан, ставили знак равенства между гуннами и массагетами. Более поздние византийские авторы уверенно повторяли формулу: прежний X, теперешний У.

И наконец, есть историк Евнапий из Сарда (345–420). Приведенный ниже фрагмент из его труда (по мнению А. А. Васильева) показывает, какой это был добросовестный и честный историк: «Хотя никто нам не говорил, откуда взялись гунны и каким путем они наводнили всю Европу и вытеснили скифские народы, в начале моей работы, ознакомившись с рассказами древних авторов, я изложил факты, которые показались мне достоверными, так чтобы мой труд не зависел только от вероятных утверждений и не отклонился от истины. Мы не похожи на тех, кто с раннего детства живут в маленьком и бедном домике и позднее, благодаря счастливому случаю, получает великолепные дворцы, но все равно, по привычке, любит старые вещи и заботится о них. Мы скорее напоминаем тех, кто сначала использует одно лекарство для лечения телесного недуга, в надежде на помощь, но потом находит лучшее лекарство и начинает пользоваться им, не для нейтрализации действия первого лекарства, но чтобы исправить ошибочное суждение и, если можно так сказать, ослабить свет лампы лучом солнца. Подобным образом мы добавим более правильное свидетельство к сказанному выше, оставив прежний материал, как историческую точку зрения, используя которую с добавлением последних материалов можно установить истину»[10].

Все эти разговоры о лекарствах и зданиях, помпезные заявления о том, что он собирается написать о гуннах, – не более чем пустой звук. Описание гуннов Евнапия сохранено у Зосимы. Оно показывает, каким пустословом был якобы добросовестный историк. Одну его часть Евнапий списал у Аммиана Марцеллина, другая – та, где он собрал рассказы древних авторов, – нелепая мешанина. Евнапий называет гуннов народом прежде неизвестным, а уже в следующей строчке предлагает идентифицировать их с царскими скифами Геродота. В качестве альтернативы он упоминает о «курносых и слабых людях, которые, как утверждает Геродот, живут возле Истра [Дуная]». Совершенно очевидно, что он имел в виду Геродота, но переделал коней Сигиннов, «курносых и неспособных везти людей» в «курносых и слабых людей».

Аммиан Марцеллин

На фоне безразличия, предрассудков и спорных отождествлений описание гуннов, данное Марцеллином, невозможно переоценить. Правда, Ростовцев назвал его «не вполне реалистичным». Чтобы его должным образом оценить, следует принять во внимание обстоятельства, при которых оно было написано, источники информации Аммиана и его восхищение styli veteres.