История и культурология

Художественная культура поздней Византии несла много такого, чего не знала античность, но без чего немыслимо искусство эпохи Возрождения. Это прежде всего идея нового человека, нового духовного развития, новой красоты, в которой физическое не заслоняло духовное, но обретало в нем прочную основу для гуманизма. С другой стороны, в центре внимания духовной культуры оказался исихазм — одна из наиболее утонченных форм христианской мистики, выступавшей в качестве защитной реакции на двойную угрозу обмирщения и окатоличивания (перед ними меркла даже угроза мусульманского нашествия). Исихастов интересует внутренний мир человека, его психология, эмоционально-эстетические аспекты духовной жизни. Но если о красоте Христа, находящейся практически за пределами словесного описания, они не так много пишут, то о красоте и совершенстве матери Иисуса много и восторженно писал, в частности, глава позднего исихазма Григорий Палама. Он сравнивает Богоматерь с солнцем и небом, представляет средоточием и совокупностью всех красот мира. Воспев образ Богоматери, Палама словесно выразил эстетический идеал православия. Сформулированный на закате византийской культуры, он уже мало что мог дать этой культуре, но его значение для средневековых культур славянского мира, и особенно для Древней Руси, трудно переоценить. Он вдохновил бесчисленных древнерусских иконописцев на создание галереи непревзойденных по духовной красоте, возвышенности и лиричности образов Богоматери, составивших, может быть, основу бесценного фонда древнерусской живописи.

Кроме того, новый и сильный импульс одухотворению изобразительного искусства долго питался исихастской эстетикой света — красоты — славы, что с особой силой проявилось уже на русской почве в конце XIV–XV вв. в творчестве ряда поколений очень разных древнерусских иконописцев — от новгородского грека Феофана до Дионисия Ферапонтовского.

Таким образом, противоречивость общественных отношений поздней Византии, слабость ростков предкапиталистических отношений, натиск турок и острая идейная борьба в империи привели к тому, что поздневизантийское искусство в целом остается далеким от реализма, сохраняя верность спиритуалистическим традициям. Возникшее там новое направление в художественном творчестве, родственное раннеитальянскому Ренессансу, не получило своего завершения. Человеческие фигуры так и не обрели объема и телесности, красочные плоскости так и не сменились светотеневой моделировкой. Сухость, линейная графичность берет верх над сочностью и красочностью лучших творений палеологовского Ренессанса, динамичная экспрессивность вновь сменяется неподвижностью. Искусство Византии как бы остановилось на пороге Ренессанса, так и не перейдя заветной черты, отделяющей средневековое спиритуалистическое художественное творчество от полнокровного реалистического искусства Возрождения.

Подводя итоги, можно сказать, что византийская цивилизация осталась незавершенной в связи с гибелью византийской государственности. Ее специфика определялась относительной устойчивостью во времени, сложным и противоречивым синтезом античных институтов и воззрений с восточно-христианской целостной картиной мира, обеспечивавшей связь инвариантных систем, функционировавших на протяжении столетий, с фактами изменчивой событийной истории, с одной стороны, и феноменами, интенсивно развивающимися во времени, — с другой. Византийская цивилизация может рассматриваться как историческая парадигма[19], в рамках которой обеспечивалась возможность специфического снятия с помощью политики властей антимоний мировоззренческого и социального характера.

Большое значение имеет оценка исторического значения византийской цивилизации. Этот вопрос актуален в связи с проблемой влияния византинизмов на развитие Руси, формирование идеи всеединства, идей государственности и т. д. Кроме того, в настоящее время традиционная западная идея рационализма претерпевает известные метаморфозы. В рамках постмодернизма на Западе усиливается влияние философской метафизики, возникает стремление отойти от абсолютизации разума и знания, преодолеть дуализм разума и веры. Поиски их синтеза заставляют обращаться к восточным теософским и философским системам. На современном этапе развития философской мысли восточно-христианский мировоззренческий опыт с его идеей единства мира, концепцией энергий и синергий как приобщения к благодати (концепция исихазма) обнаруживает актуальное историческое значение. Фактом, подтверждающим непреходящую научную значимость целостной византийской картины мира, идеи всеединства, является именование новой дисциплины, изучающей целостный характер саморегуляции и становления некоторых физических структур, синергетикой.