История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография

Сдав все дела по службе, Розенбаум в начале июня выехал в ведомственный санаторий в Закопане, где пробыл до середины августа. После выписки из санатория он решил поехать к своей двоюродной сестре Марии Ястржембской, проживавшей близ Вол-ковыска на Гродненщине, в имении Пацевичи. Имение это принадлежало помещику Леону Поплавскому, у которого муж Марии был управляющим. У семейства Ястржембских в ту пору гостила и мать Розенбаума — Каролина Сигизмундовна. Поселившись у кузины, Эдуард Эдуардович вел образ жизни достаточно беззаботный, что позволяли некоторые сбережения, впрочем, так легко жить рекомендовали ему и доктора. Он почти ежедневно бывал в гостях то у местного помещика Поплавского, то у других ближайших соседей. Благодаря умению играть на гитаре, в карты, шахматы, недурному баритону, таланту рассказчика и своей былой близости к театральному миру, он на какое-то время стал подлинной душой местного общества. О его недавнем прошлом никто не догадывался, да и он сам на какое-то время о нем забыл. Однажды, находясь в гостях в местечке Пески у местного ксендза Альбина, он познакомился со служившей в доме у ксендза хозяйкой, сравнительно молодой жещиной Теодозией Кшижовской. С той поры он стал гостить в Песках все чаще, в результате чего 27 ноября 1928 года отец Альбин обвенчал Эдуарда и Теодозию в Песковском костеле.

Вскоре после скромной свадьбы Розенбаум с супругой выехали в местечко Зельву, где рассчитывал получить место на фанерной фабрике братьев Конопацких. Жили «молодые» в ту пору очень скромно, снимая комнату в крестьянской хате у некоего Белиды. Деньги были на исходе, продукты питания здесь были недешевы, а зима 1928–1929 годов стояла необычайно суровая. Температура воздуха по Цельсию достигала 48 градусов мороза, так что топить печь надо было как можно чаще. И хотя в окрестностях Зельвы леса было немало, но из-за трудности в доставке дрова в ту зиму стоили весьма недешево. Находясь достаточно продолжительное время в таком бедственном положении, вдобавок без службы и средств к существованию, Розенбаум не раз уже подумывал о возвращении на службу в полицию. Причем уже все равно какую (политическую или наружную), но сколько бы он ни заводил с женой разговор на эту тему, всегда получал от нее один и тот же ответ: «Эдя, выбирай одно из двух: или я, или полиция». И это при всем том, что Теодозия ни до брака, ни после не имела никакого представления о службе Эдуарда в полиции. Она скорее бы поверила, что он был артистом, но полицейским — никогда в жизни.

В апреле 1929 года без чьей-либо посторонней помощи Эдуарду Розенбауму удалось получить работу на цементном заводе «Высока» в местечке Россь[26], неподалеку от Волковыска. Несколько дней с утра до вечера он дожидался приема у директора завода Мирецкого, пока тот не сжалился и не взял явно нездешнего человека на завод. В обязанности Розенбаума входило наблюдение за насыпкой готового цемента в бумажные мешки и фанерные бочки, за их завязкой и укупоркой и последующей погрузкой в железнодорожные вагоны. Вначале он работал простым рабочим, а потом заведующий рампой сделал его своим помощником. Завод работал в три смены, а специфика его работы была такова, что на рампе он находился от 16 до 18 часов в сутки. Но это полбеды, вскоре, где-то в конце сентября, в связи с разразившимся в Польше промышленным кризисом, сначала тихо, а потом все громче на заводе стали поговаривать, что на зиму предприятие остановится и будет отправлять потребителям лишь продукцию, имеющуюся в запасе.

В октябре начались массовые увольнения рабочих, однако, как заметил Розенбаум из доверительного общения с ними, они относились к этому делу спокойно («Ничего страшного нет, до лета продержимся»), полностью полагаясь на дотации из государственного рабочего фонда. При расчете с рабочими администрация выплачивала им жалованье за две недели вперед, исходя из средней ставки за день; двухнедельную плату от суммы средней дневной ставки за последние 13 недель и за неиспользованный отпуск (отпуск полагался рабочему после трех месяцев работы, а служащему — после шести месяцев работы на данном предприятии). В ходе увольнения настроение рабочих было вполне спокойное и лояльное как по отношению к заводской администрации, так и в целом к правительству. «Кризис есть кризис», — с пониманием говорили о сложившейся ситуации рабочие. Одну из причин такой реакции на возникшие тогда экономические трудности Розенбаум связывал с тем, что на цементном заводе «Высока» в Росси как среди рабочих, так и среди служащих не было ни одного еврея, и большинство рабочих (свыше 70 %) состояло из казаков и украинцев, бежавших сюда из Советской России. Остальные 30 % составляло местное белорусское население. Среди рабочих завода о каких-либо революционных настроениях и речи не могло быть. Тем более что поселившиеся здесь «беженцы из советского рая, имели реальную возможность сравнивать, что было там и что они имеют здесь».