История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография

Всю первую половину 1938 года Розенбаум вплотную работал с Лянге, передавая ему лично самые свежие сведения о перемещении воинских контингентов в районе Лиды — Вильно, а также о сменах в личном составе и командовании важных частей этой зоны. В августе, в связи с поездкой на лечение в санаторий, Лянге поручил ему передать Шиле пакет с секретными материалами. К этому времени германо-польские отношения еще более обострились, так что во время встречи Розенбаума с Шиле, последний акцентировал его внимание на том, что в Гурном Шленске польское правительство под видом проведения военных сборов резервистов фактически проводит частичную мобилизацию населения, а потому поручил ему в ходе нахождения в санатории посильно фиксировать любые подвижки в этом направлении. На обратном пути из санатория в Лиду Розенбаум опять побывал в Варшаве у Шиле, детально рассказав ему обо всем увиденном и услышанном касательно военных сборов резервистов, в свою очередь получив задание строго следить за всем происходящим в штабе 3-го армейского корпуса и в 5-м авиаполку, расположенном частично в Лиде, частично в Порубанке под Вильно. Кроме того, он напомнил агенту о необходимости действовать в разведработе, опираясь исключительно на указания лейтенанта Лянге.

С последним Розенбаум встречался два раза в месяц, передавал ему все, что в военно-политическом плане обращало на себя внимание. В первых числах июля 1939 года лейтенант Лянге заявил агенту о том, что поскольку с 1 5 июля он уезжает в отпуск, то возникла необходимость связать Розенбаума напрямую с Леонардом Бауэром, предупредив его о том, чтобы он не терял при этом контактов с Шиле.

Такая встреча с шефом германской разведки происходила в Варшаве в канун надвигающегося военного столкновения Германии и Польши. Когда Розенбаум вошел в кабинет к полковнику Шиле, тот был взволнован, и первыми его словами была фраза: «Все кончено…». На вопрос агента о том, какие будут дальнейшие поручения, полковник ответил, что это покажет будущее. Затем выплатил ему еще полторы тысячи злотых и сказал: «Теперь вы свободны…». Пожимая руку агенту, Шиле произнес что-то вроде того, что «мир велик и прекрасен, но кто знает, встретимся ли мы вновь».

Глава XV. «ПОСЛЕДНЯЯ ИГРА»

Нападение гитлеровской Германии на Польшу Розенбаум воспринимал с явным недоумением. Он, разумеется, не мог не видеть наличия польско-германских противоречий, ибо прежде всего в их русле он и находил применение своим агентурным особенностям. С другой стороны, будучи немцем, он в то же время не мог не ощущать идущего от матери своего тяготения ко всему польскому. Много было в нем и того, что сформировалось в его характере под влиянием императорской России (гимназия, университет, армейская служба). Однако все это вместе (немецкое, польское и русское) как-то успешно сосуществовало в нем перед лицом постоянно расширявшейся коммунистической угрозы. К ней, т. е. к вторжению с востока, он был подготовлен всей своей предшествующей жизнью, и случись это даже ранее того, что произошло 1 сентября 1939 года, Розенбаум встретил бы это вторжение в полном соответствии со своим мировоззрением и жизненными реалиями. К сожалению, все пошло не так, как он предвидел. В данной ситуации он был не одинок. Разделяя, как и большая часть польского общества, теорию «двух врагов» маршала Юзефа Пилсудского, он сделал явный перекос в своем восприятии СССР как врага № 1 для Польши, переключиться же на реальное восприятие угрозы со стороны Германии он так и не смог.

Как и все поляки, Розенбаум слушал радио, читал газеты, отслеживая все то, что творилось на фронте. С удовлетворением, к примеру, он воспринял назначение своего давнего знакомого, губернатора Полесья, генерала Костэк-Бернацкого на пост военного комиссара всей Польши. Всей душой переживал за положение, в котором оказалась военная группировка «Пруссы», во главе ко — торой находился бывший его шеф генерал Демб-Бернацкий. Как личную трагедию он воспринял потери польского военно-морского и речного флота[27]. Между тем как немец и агент германской военной разведки Розенбаум не мог не чувствовать на себе той огромной ответственности, которая сформировалась в его восприятии действительности под влиянием фашистской пропагандистской машины. Ее влияние на так называемых «фольксдойче» в Польше было огромным.