История и сага

К конунгу являются два лихих молодца с большой дороги, возглавлявшие многочисленный отряд разбойников, и предлагают ему свои услуги. Им еще не приходилось участвовать в битвах, в которых войско строится в боевой порядок, и это их весьма интересовало. Олаф склонен принять их предложение, но спрашивает, христиане ли они.

— Мы не христиане и не язычники, — отвечают эти люди.

— Мы с товарищами не верим ни во что, кроме собственной силы и удачи, и этого нам достаточно.

— Какая жалость, — восклицает Олаф, — что такие удальцы не верят в своего создателя Христа!

Один из них возражает ему:

— Имеется ли среди твоих людей, конунг, какой-либо христианин бо?льшего роста, чем мы?

Тем не менее Олаф отвергает их услуги. В следующей главе повествуется о «святом и многозначительном видении» Олафа, увидевшего сразу целиком Норвегию и все мировое пространство. Затем идет рассказ о том, как отряд Олафа вытоптал поле одного бонда и конунг в ответ на жалобу хозяина выразил надежду, что бог возместит причиненный ему ущерб, что впоследствии и случилось. Сыновья этого бонда, вопреки запрету, хотели вступить в войско конунга, и Олаф сказал:

— Пусть идут, они возвратятся домой.

И было так, как сказал о парнях конунг. Подсчитав численность своих сторонников, конунг велит всем язычникам из его войска принять крещение, ибо рассчитывает не на количество бойцов, а на волю божью, и не желает, чтобы с его людьми смешивались язычники. Часть язычников приняла крещение, а другие покинули его войско. Разбойники, о которых шла речь выше, вновь просились в отряд Олафа, причем один из них не скрывал, что ему безразлично, на чьей стороне сражаться, а другой возражал, что предпочел бы стоять на стороне Олафа, так как он больше нуждается в помощи.

— Если уж я должен верить в какого-то бога, то какая мне разница, если им будет Белый Христос, а не другой бог?

Поэтому они приняли крещение и были допущены Олафом в его дружину.

После этого Снорри рассказывает о распределении Олафом отрядов и предводителей в боевом порядке и о его совещании с близкими людьми о подготовке к сражению. Лучше всего, если родственники будут держаться вместе и оказывать поддержку друг другу. Отличительным знаком на шлеме и щите каждого должен быть начертанный белым святой крест, а боевым кличем: «Вперед, вперед, люди Христа, люди креста, люди конунга!»[51] Он советует воздержаться от грабежа, так как если Олафу и его людям суждено пасть в битве, то лучше пусть они пойдут в нее без награбленной добычи, если же их ожидает победа, то унаследуют имущество побежденных. Награбленное губит, а не помогает.

Далее следует сцена со скальдами Олафа, поставленными им в центре войска под защитой щитов. Они решили сочинить памятную песнь о событиях, которые вскоре должны произойти, и один за другим каждый исполнил по висе о грядущей битве. Конунг просит скальда Тормода исполнить для его войска какую-нибудь песнь, и тот громким голосом, так чтобы слышала вся армия, исполнил «Старую песнь о Бьярки», вспоминающую легендарного героя далекого прошлого, павшего за своего господина. Воины были очень довольны этой песнью, считая ее удачно выбранной, а конунг наградил скальда золотым запястьем. (Очень показательно, что в войске конунга-миссионера исполняется песнь языческого содержания!)

— Хороший конунг у нас, — сказал Тормод, поблагодарив за дар, — но трудно теперь определить, сколь он долголетен. Я молюсь, конунг, чтобы мы с тобою не расставались, живые или мертвые.

Затем Снорри переходит к столь же детальному рассказу о войске бондов — противников Олафа, о речи епископа Сигурда, возбуждавшего бондов против конунга, о совещании лендрманов, на котором решался вопрос о строе войска и о том, кто должен им командовать. Один за другим предводители бондов под разными предлогами уклоняются от этой роли, пока, наконец, не выбирают Кальфа Арнасона. Войско бондов приняло боевой порядок, его кличем было: «Вперед, вперед, бонды!»

Наконец войска сближаются настолько, что люди могут разглядеть друг друга в лицо. Но бой еще не начинается. Происходит обмен репликами между конунгом Олафом и Кальфом Арнасоном. Олаф указывает, что место Кальфа на его стороне, ибо в войске конунга находятся четверо его братьев. Кальф возражает, что многое произошло не так, как следовало бы, но что, дескать, еще не поздно достигнуть примирения. Тут вмешивается его брат Финн — сторонник конунга:

— Кальфу свойственно, что если он хорошо говорит, то собирается дурно поступить.

Один из предводителей бондов Торгейр грозит конунгу местью, а конунг в ответ напоминает, как он возвысил Торгейра из ничтожества, и предсказывает, что бондам не суждено победить его в этой битве. Поскольку на самом деле битва при Стикластадире окончилась победой бондов и гибелью конунга, эти его слова следует истолковывать как пророчество, имеющее в виду не непосредственный, видимый исход боя, а конечную победу дела Христова, залогом которой должна послужить мученическая смерть Олафа Харальдссона.