История Японии

И еще одна характерная деталь японской революции-реставрации: с прошлыми «врагами императоров» поступили примерно так, как с последним сёгуном. Их отправили в «историческую ссылку», но не вычеркнули из истории напрочь. Это «вычеркивание врагов», характерное для нашей страны (особенно — в годы самых серьезных репрессий), в Японии не проводилось вообще. В принципе, столь нездравый подход (им как раз отличалось оруэлловское министерство правды), характерен не для интеллектуалов, а для интеллигентов. Последние с пылом, достойным религиозных фанатиков, следят за «нравственной чистотой», боясь «замараться» (о «космополитические», «националистические», «атеистические», «левацкие» (нужное подставить) идеи и произведения). Так вот, таких фанатиков в революционно-императорской Японии не нашлось.

В 1870 г. торговый флаг — красный круг в белом поле — стал императорским и официальным государственным. Белый и красный цвета — важнейшие символы синто, красный круг одновременно символизирует солнце, солнечное божество богиню Аматэрасу, а заодно и ее земного потомка — императора.

Слова государственного гимна, как уже говорилось, заимствованы из антологии «Кокинсю». Но парадокс здесь в том, что японский гимн был положен на музыку не японцем, а иностранцем. Инструктор японской армии по музыке (заимствования распространились уже и на это священное для истинных конфуцианцев понятие) англичанин Джон Фентон стал творцом государственного гимна Японии. В 1870 г. гимн стал официальным. (Через десять лет гимн переложил на новую музыку японец Хиромори Хаяси, но без иностранца все равно не обошлось — немецкий музыкальный инструктор Ф. Эккерт сделал оранжировку для духового оркестра).

И, наконец, о гербе, который, в отличие от европейских, не имеет ни щита, ни его держателей (животных, богатырей и пр.) Этот герб не поход и на ту форму изображений, обрамленных венками, которая была в ходу в СССР и странах-сателлитах, да и ныне не окончательно забыта (например, в Таджикистане, Белоруссии, Лаосе или коммунистической части Кореи). Гербом императорской династии и Японии сделалась хризантема с 16-ю лепестками. Правда, европейцу, впервые видящему этот герб, трудно понять, что это именно хризантема и вообще цветок — настолько она стилизована.

Создание национальной религии

В Японии, как известно, ныне есть ученые, утверждающие довольно странные вещи — будто бы синтоизма до революции Мэйдзи не было вообще. Мол, все появилось в ходе революционно-реставрационного процесса, а до этого существовала своя форма буддизма, смешанная с местными верованиями и тем, что было заимствовано из Китая.

Похоже, это нее же чересчур смело и не вполне верно. Здесь бесспорно лишь одно утверждение — «смешанная форма». И в самом деле, японский император — синтоистский бог — отрекаясь от трона, становился буддийским монахом. Можно было всю жизнь прожить по обычаям синто, но умирать пришлось бы все равно по-буддийски — похоронным обрядом занимались именно буддисты.

В Японии до Мэйдзи практически невозможно отделить одну религию от другой. Но так было не всегда. И теперь так не стало. Революции потребовалась религиозная реформа.

В самом начале 1870 г. был опубликован указ о пропаганде «великого Пути» (впоследствии — «великого Учения»). Речь шла о почитании богов и императора.

Палата небесных и земных божеств («Дзёнгикан») была восстановлена еще раньше. У этого идеологического органа — своеобразного синтоистского синода — имелся огромный «фронт работ». Как мы знаем, божеств в Японии великое множество, храмов и жрецов тоже вполне хватает, и за всем этим нужен присмотр. Но все дело в том, что буддийские и синтоистские святилища не разделялись. Религии международная и национальная сплетались в тугой узел, а сейчас остро требовалось сплотить нацию. Буддизм, пришедший когда-то с континента, для этой роли едва ли подходил. К тому же, сёгунат активно использовал эту религию.

Уже через две недели после принесения «клятвы пяти статей» вышел указ о разделении культов: теперь буддийские обряды не могли проводиться в храмах синто. Вот только, как и всегда бывает при революции, перегибы оказались неизбежными. Синтоистских жрецов на все «очищенные» от буддистов храмы пока что не хватало. Случалось, что буддийские монахи подавали прошения об их «переквалификации» в жрецов синто.