История Японии

Но японские переселенцы среди айнов и в самом деле были. И войска центральной власти, несущие зависимость и налоги, они отнюдь не приветствовали. С такими, в случае их поимки, не церемонились — их высылали без всякого присвоения рангов. И было за что — такие люди, вдоволь нахлебавшиеся «общественных работ» и поборов, подстрекали айнов к сопротивлению.

История с захваченными переселенцами показательна: по ней хорошо видно, насколько ослабла центральная власть в северо-восточных провинциях, и почему впоследствии реальный центр государства переместился на восток страны.

Политика переселений успешно продолжалась (тогда, заметим, не было ООН, чтобы посчитать это актом геноцида). Возможно, некоторые из высланных были разорившимися крестьянами, бежавшими из внутренних провинций. Часть этих групп людей наверняка принадлежала к сословию полубродяг-полукрестьян, которое могло даже породниться с айнами. Не забудем, что самурайский кодекс бусидо во многом заимствовал мораль и обычаи «северных варваров».

Продолжалось и формирование войск из местных жителей. В 802 г. Тамурамаро построил крепость в Идзава в земле Муцу с гарнизоном в 4 000 человек. Усиливались и уже существующие крепости, и многие айнские вожди стали сдаваться на милость победителей. Милость была реальной, но не всегда. Так, некоторых сдавшихся айнских вождей Тамурамаро отвез в столицу, где, после споров и размышлений их все же предали казни.

В 806 г. была построена крепость Сива, и японцы продолжили продвижение вперед. Но замиренность айнских вождей зачастую оказывалась весьма условной, а экспедиции против них сталкивались с большими трудностями. А тяготы обеспечения ложились на крестьян.

И это — не говоря уже о том, что вновь назначенные чиновники в северо-восточных провинциях подчас делали все, чтобы свести победу к поражению. Конечно, совершали они это неумышленно, виной тому оказывалась их жадность. В итоге, вспыхивали бунты даже среди «замиренных варваров».

Правительство искренне хотело привлечь крестьян на новые земли, поскольку это было выгодно. Но вся выгода доставалась жадным местным чиновникам.

И вот уже следующий полководец, Ватамаро, был удостоен в 818 г. почестей за искоренение племен и логовищ «варваров», а походам не было видно конца.

Может быть, именно тогда родилась у айнов такая легенда. Будто бы поспорили прародитель айнов и прародитель японцев, кто создаст наиболее совершенную вещь. И айн выковал меч, а японец — деньги… Что ж, изображать несимпатичного человека торгашом — это, наверное, общая черта самых различных народов. Оказывается, нечто подобное было и на Дальнем Востоке.

К счастью, как мы увидим из следующей главы, определение, данное айнской легендой, относилось далеко не ко всем японцам.

Глава 17. «Рисунки на воде»

…Всего невыносимей

Не общество, не время, не страна,

А то, что даже избежав несчастий,

Прожив всю жизнь, а не короткий миг,

Не прочитаешь ты и сотой части

Достойных твоего вниманья книг.

Ю. Нестеренко, «Величайшая несправедливость»

За событиями в «горячей точке» (а ею как раз были в то время северо-восточные провинции Японии) мы как-то совсем забыли о жизни духовной. Ведь совершенно необязательно человек, принявший монашество, должен оказаться похожим на Докё. Больше того, «император учения Будды» — это все-таки неприятное исключение.

Эта глава посвящена человеку, который по своему значению для японской культуры вполне может сравниться с Сётоку Тайси. Речь идет о монахе Кукае, жившим в переломную эпоху Нары — Нагаоки — Хэйана.

Со времен монаха Докё в хрониках буддизму уделялось гораздо меньше внимания. Но вера уже успела распространиться но стране, и с этим приходилось считаться.

Юность книжника

Кукай родился в 774 г. в достаточно влиятельной семье. Его отец происходил из Отомо, а мать была из рода, берущего начало от корейского переселенца Вани, который, как считается, познакомил японцев с понятием иероглифов. Кстати, и первым учителем Кукая стал его дядя по матери, начала литературы и китайской философии преподавал ему именно он. Вероятно, дядя оказался отличным преподавателем, поскольку сумел вызвать интерес к книге у юного воспитанника.

В то время аристократ из провинции мог либо стать чиновником невысокого ранга (при этом он вряд ли бы оказался в высших сферах, где все распределено заранее), либо уйти в монастырь. Кукай вначале испробовал первый путь, он поступил в Дайгаку (школу чиновников). Между прочим, даже аристократ из захудалого рода мог бы при некотором старании обзавестись там друзьями, которые впоследствии помогли бы ему в пути наверх. В одно время с Кукаем обучение в Дайгаку проходили юноши, носившие фамилию Фудзивара, а это в те времена было очень серьезным и полезным знакомством. Один из этих аристократов даже сделался впоследствии министром левой руки.